Сара Сэйл - Жертва азарта

— Но, Сара, — мягко сказал он, — я ведь не сказал о них ничего плохого. Не надо так расстраиваться, дитя мое.

Она быстро вытерла слезы и неожиданно улыбнулась.

— Извини, Джи. Би., — сказала она. — Мне стало как-то неловко. Хочешь сесть за руль? Я думаю, у тебя это лучше получится.

Глава четвертая

Иногда после чая Сара незаметно ускользала, и Джеймс предполагал, что она ходит в мастерскую к Пинто. Изредка она как бы случайно упоминала о нем: «Пинто был в плохом настроении. Он не мог работать…», «Пинто сказал, что Саче делает успехи. Он рисует лучше, когда пьян…»

Несколько раз Джеймс намекал на встречу с Пинто, но она уклонялась от ответа, и все оставалось как было. Джеймс видел, что визит к Бэйкерам потряс ее.

— Не могу понять, — сказал он Софии, — как девочка может считать их привлекательными. Их нищета совершенно не живописна, и мне кажется, они целыми днями сидят и думают, что бы еще получить от нее.

— Мне кажется, — произнесла София с редкой для нее проницательностью, — что в данный момент это удовлетворяет стремлению Сары быть кому-нибудь полезной. Джон Сильвер никогда не одобрял тех, с кем Сара пыталась подружиться, он не любил соседей, и поэтому ребенок почти ни с кем не общался. У Сары всегда были мальчишечьи замашки, ей нравилась ребячья грубость, нравились подвижные игры. Но мне кажется, что сейчас это не имеет значения. Она вырастет из этой дружбы, когда начнет приглашать сюда мисс Чейз и других своих лондонских знакомых.

Это была одна из самых длинных толковых речей Софии, которую Джеймс когда-либо слышал.

«Бедная София! Сара оказалась для тебя слишком трудной задачей! А мне приходится исправлять твои ошибки и терпеть всех этих художников, портных и грубых уличных мальчишек».

…Прошло несколько недель, и Сара, к своему удивлению, обнаружила, что рада его приезду. Джеймс был общительным и всерьез интересовался ее делами. Ей нравилось сопровождать его, когда он делал обход их маленького поместья, и наблюдать за изменениями, которые он вносил. Они вместе отыскивали любимые места их детства, и Сара вскоре заметила, что стала забывать о своем намерении избавиться от него.

Как-то, когда они возвращались через парк, Джеймс кивнул на огромное развесистое дерево:

— Моя любимая ель.

— Пари, что сейчас ты не сможешь залезть на нее, — сказала Сара, засовывая руки в карманы и немного важничая. — Должно быть, прошло много лет с тех пор, как ты в последний раз влезал на дерево.

— Ты не должна попрекать меня моим возрастом, Сара! — сказал Джеймс, быстро сняв плащ и бросив его на траву.

— Пари, что я заберусь выше! — азартно воскликнула Сара и начала быстро и легко карабкаться на дерево.

Он последовал за ней, с некоторой опаской отыскивая ветки, которые могли бы выдержать его вес.

Они были уже высоко от земли, когда к дому подъехала машина.

— Это Болларды, — захихикала Сара. — А мы на дереве.

Джеймс едва слышно застонал. Выхода не было… Массивная туша леди Боллард приближалась к их убежищу, ее дочь шла за ней. Они услышали, как София гостеприимно приглашала их.

— Как поживаете, леди Боллард? — беспомощно произнес Джеймс. — Сейчас мы спустимся.

Он поспешно слез с дерева. Услышав пронзительный визг храбро спрыгнувшей вниз Сары, сильно ободравшей при этом коленки, он поймал ее у самой земли.

— Мне кажется, — прогудела леди Боллард, неодобрительно рассматривая их обоих, — что вам стоило бы отказаться от лазания по деревьям в вашем возрасте, Джеймс!

— Видите ли, Сара подзадоривала меня, предполагая, что я слишком дряхлый, чтобы залезть на дерево.

— Очень странно, — протянула леди Боллард. — Вы помните Дафни, не так ли?

Он с трудом вспомнил благонравного белокурого ребенка. Дафни и в свои двадцать пять лет была столь же благонравна. Она держалась позади матери, и ее большие голубые глаза с интересом изучали Джеймса.

Сара была раздосадована. Ей так нравилось с Джи. Би., но они все испортили. Теперь эта Боллард будет делать ей колкие замечания за столом и говорить всякий вздор Джи. Би.

Ее опасения вскоре оправдались. Леди Боллард приехала, потому что хотела серьезно поговорить с Джеймсом, но еще и потому, что Джеймс, несмотря на то, что был обременен этой ужасной рыжей девчонкой, все-таки был самым подходящим холостяком в Херонсгилле.

— Как вы уживаетесь с этой молодой леди? — приторно-любезно обратилась она к Джеймсу.

— Мы неплохо уживаемся, да, Сара? — ответил Джеймс и весело посмотрел на девушку.

— Угу, — ответила она, уткнувшись в чашку.

— К тому же мы очень давно не ссорились, — добавил Джеймс.

Леди Боллард нахмурилась.

— Я думаю, вы осведомлены о ее дурном поведении прошлой ночью в «Скайлаке»?

— Нет, — невинно сказал Джеймс. — И что же произошло в «Скайлаке»? Вы там были?

— Я? В трактире?! Конечно же меня там не было! Но в городке не происходит ничего, о чем бы я не знала.

— Дорогая! — сказал Джеймс, и леди Боллард уловила в его словах насмешку. — Все это звучит довольно дурно. Была ли ты в «Скайлаке», Сара, била там посуду или делала что-то еще в этом роде?

— Да, я была там, но я не била посуду, — усмехнулась Сара.

— Я уверена, — прощебетала София, которая уже давно не могла вставить в разговор и словечка, — что в этом нет ничего плохого, леди Боллард. Для молодежи вполне допустимо посещение бара или гостиницы.

Леди Боллард одарила Софию взглядом, который ясно говорил: «Дорогая моя, ты дура!», и протянула чашку, чтобы ей налили еще чаю.

— Дорогая мисс Бранд, — заметила она, — существуют люди, которые всегда будут бросать вызов обычаям и называть это модным. Но я думала, что вы или мистер Фэйн позаботитесь о том, чтобы о Саре не сплетничали.

— Я должен заметить, — сдерживая раздражение, произнес Джеймс, — что не вижу ничего плохого, если девушка ненадолго заглянет в бар.

— У тебя устаревшие взгляды, мама, — произнесла Дафни недовольно. Она немного завидовала Саре: имеет взрослого опекуна, такого привлекательного, появившегося как гром среди ясного неба! Конечно же Сара совершенно невыносима, а ее милый опекун защищает ее. Возможно, он даже немного влюблен в нее. Наверное, мужчин привлекают рыжие волосы. Но она не ожидала обнаружить их вдвоем на дереве, как маленьких детей.

Так текли ее мысли, когда ее мать протрещала:

— Помолчи, Дафни, раз ты не понимаешь, о чем говоришь! Дорогой мой Джеймс, может быть, как выразилась Дафни, мои взгляды и устарели, но я думаю, что молодой девушке незачем посещать бары, где она общается с деревенскими алкоголиками. Вы позволите мне продолжить?