Патриция Сили - Потерять, чтобы найти

Украдкой она выглянула в окно. Бежевый седан был на том же самом месте, что и вчера. Она наполнила еще один бокал и отправилась на улицу.

Гейб сидел в непринужденной позе, положив руки на руль и откинувшись на спинку сидения, с видом скучающего шофера. На самом деле цепким взглядом он оценивал все вокруг и сразу заметил приближение Кэсс. Она пожалела, что переоделась после работы. Ей вдруг показалось, что ее белые шорты слишком коротки, кружевной топ слишком открытый, хотя в такую жару ее наряд был более чем практичным. Напомнив себе, что Гейб отпускает замечания по поводу ее внешности только для того, чтобы смутить ее, она решила, что сегодня будет полностью себя контролировать.

Она протянула ему бокал, стараясь не расплескать ни капли.

— Обед готов, — деловым тоном заявила она, как будто он только и ждал ее приглашения. — Вы зайдете или мне его вам вынести?

Гейб не сразу ответил, видимо, обдумывая решение.

— Не знаю, — наконец сказал он. — Я не переоделся к обеду. — Он показал на свои футболку и шорты. Кэсс посмотрела на него в недоумении. — Эти шорты не водонепроницаемы, — пояснил он.

От неожиданности Кэсс покраснела и опустила глаза.

— Вы, возможно, лучше меня знаете, как вести себя за столом, — обиделась она. Но потом сказала примирительно: — Обо мне можете не беспокоиться, если вы это имеете в виду.

— Именно это.

Кэсс посмотрела ему прямо в глаза и заставила себя сделать трудную, но самую правильную вещь.

— Извините меня. Мне очень жаль. У меня было несколько тяжелых дней, а пропажа Крудли оказалась последней каплей. Потом появились вы со своим нелепым шпионским снаряжением, и у меня просто не выдержали нервы.

— Извинения приняты, — скрывая улыбку, ответил Гейб. — Полагаю, что и вы приняли мои, не так ли?

— Розу? — неуверенно спросила она. Гейб кивнул. — Она прекрасна. Спасибо.

— Значит, перемирие?

Кэсс протянула бокал с вином и отступила назад, чтобы дать Гейбу возможность открыть дверцу.

— Перемирие.

— Тогда вперед. Я умираю с голоду.

Кэсс пробыла на улице всего несколько минут, но сразу почувствовала облегчение, когда они вошли в прохладный дом. Можно было представить, каково было Гейбу сидеть в душной машине.

— Располагайтесь. А я пойду на кухню.

— Спасибо. Не возражаете, если я сначала немного осмотрюсь?

Гейб постарался, чтобы его вопрос прозвучал непринужденно. На самом же деле ему было интересно узнать хоть что-то о женщине, пригласившей его пообедать. Но он заметил, как Кэсс напряглась и сжала кулаки, и понял, что она разгадала его маневр.

— Пожалуйста. Но вы вряд ли обнаружите кого-нибудь в шкафу. И журналов с вырезанными буквами тоже не найдете.

Гейб незаметно вздохнул. Куда подевались его знаменитые качества сыщика? Если принять во внимание, что он не дал себе особого труда скрывать от Кэсс свои подозрения, все же странно: любое его замечание выводит ее из себя. Она ведет себя так, будто он враг. Впрочем, так повел бы себя любой невинный человек в данных обстоятельствах.

Он быстро прошел в спальню, чтобы избежать дальнейших неприятных разговоров.

Комната удивила Гейба. У дальней стены стояла большая кровать из желтой меди, застеленная покрывалом ручной работы. Возле кровати стоял такой же столик со стеклянной столешницей, на котором были лампа и телефон. Комод вишневого дерева, два книжных шкафа и качалка дополняли обстановку.

Внимание Гейба привлекли висевшие на стенах картины. Особенно одна акварель, на расстоянии казавшаяся страницей из географического атласа. В углу картины были нарисованы разноцветные условные обозначения, а над ними — компас. Центральную часть картины занимало изображение какого-то неизвестного острова. Цвета земли и моря смешивались, размывая в некоторых местах границы друг друга. У края одного берега небольшой морской дракончик обвивался вокруг скалы. Но стоило изменить угол зрения и оказывалось, что это просто причудливые скалы. Названия, написанные на непонятном языке нельзя было прочесть. Только в правом нижнем углу было единственное английское слово — подпись автора — «Эпплтон».

Гейб оторвался от картины с большой неохотой. Он здесь не для того, чтобы восхищаться искусством Кэсс. Картины интересны лишь тем, что дают представление о том, что она за женщина.

Он стал изучать содержимое книжных полок, уставленных различными предметами из керамики и стекла. В основном это были домики различной величины: уютные дачки, двух- или трехэтажные замки с крошечными башенками и расположенными под разными углами мансардными окнами, и в каждом домике сидела кошечка — на подоконнике, на крыше, на крылечке. Гейб понял, что это тоже работы Кэсс.

Как ни старался Гейб держаться отстраненно, он не мог не восхититься талантом Кэсс. Но его смутил ее взгляд на жизнь: карты воображаемых островов, пустынные пейзажи, дома, в которых никто не живет, — все это свидетельствовало о женщине, замкнувшейся в себе, избегающей контактов с другими людьми, сознательно выбравшей путь одиночества.

Такая женщина, не задумываясь, может использовать людей в своих целях, поскольку в ее жизни они ничего не значат. Такая женщина скажет или сделает все, чтобы получить желаемое, оставив другим пожинать горькие плоды ее эгоизма. Такая женщина…

Кэсс не «такая женщина», прервал себя Гейб. Во всяком случае нельзя сделать такой вывод лишь на основании того, что он узнал. Следует придерживаться фактов.

На данный момент он знает только одно: Кэсс Эпплтон сама зарабатывает себе на жизнь и попала в ситуацию, которую не может контролировать. Заставив себя преодолеть врожденную застенчивость, она предприняла попытку самой спасти своего кота, хотя ей неимоверно трудно обращаться за помощью. У него нет основания обвинять ее, хотя и полностью ей доверять причин у него тоже нет.

Так что, Престон, умерь свой пыл, приказал он себе. Она не станет ни в чем признаваться, если ты будешь ей угрожать. Достаточно сильная, чтобы не сломаться, и достаточно гибкая, чтобы уйти от удара, она будет бороться. Так что расслабься и постарайся ее очаровать. Не такая уж и неприятная обязанность.

Когда Гейб переместился в столовую, он увидел там Кэсс, которая накрывала на стол.

— Нашли что-нибудь интересное? — осведомилась она довольно сердито.

Гейб оглядел столовую и увидел еще несколько акварелей: на всех картинах были изображены пологие холмы, заросшие буйной растительностью, или воздушного вида горы и скаты. Все они были выполнены в каком-то «потустороннем» стиле, который, как он теперь понял, был характерен для Кэсс Эпплтон.