( Не)прошедшая отбор - Юлия Удалова
Но словно наяву я слышу это мягкое, чарующее «Бэмби»...
Глеб в своей приятной интеллигентной манере рассказывает о последнем этапе голосования перед финалом, о том, что финалистка шоу выставляет на суд зрителей произведение своего собственного сочинения. В его голосе – искреннее восхищение.
А затем играет красивая музыка, и Оля читает знакомые строки. Строки из моего сердца…
Встану утром ранним -
За окном туманится.
За деревни окраиной
Лежит ель поваленная.
В простеньком платье
Бегу по росе босиком.
Там любимый свидание назначил
Мне от батюшки с матушкой тайком.
Я крестьянская дочь,
Он барина сын.
Воспоминания гоню прочь –
Я несла с ручья кувшин,
Он с охоты возвращался на гнедом коне.
Опустила я тотчас глаза.
Его взгляд остановился на мне,
«Кто ты, красивая?», тихо сказал.
Словно лань пугливая, кинулась бежать.
С коня соскочил, поймал, прижал к груди,
Начал меня целовать.
Я молю: «Уйди, барин, уйди!».
А сама уже ни жива, ни мертва.
«Сердце точно у птички колотится…»,
Были ласковы, нежны его слова.
Только время вспять не воротится.
Полюбила я. Полюбил меня он.
Мне цыганка молодая нагадала
Короля червей, две дороги и казенный дом.
Будто бы того мне мало –
За меня посватался сын кузнеца.
Молод он, богат, пригож собою.
Видеть не могу его лица.
Он не нужен мне с своей любовью.
«Всю тебя озолочу, Аленушка!», -
Говорил, сверкая глазами,
А я вспоминала любимого
И очи наполнялись слезами.
Батюшка с матушкой слушать не хотят –
Быть свадьбе к Покрову.
За любовь к барину корят,
И шьется белый подвенечный наряд.
За что мне такие терзанья?
Я любимого и не повидала.
Они заперли меня в наказанье,
Чтоб приданное вышивала.
Покрова выдался ясный,
Мы стояли под церковными сводами.
Как рассвет я была прекрасна,
И жених смотрел очами, ласки полными.
Но в моих слезы горькие стояли,
И падали на платья парчу.
На хорах певчие стояли,
Отец повел меня к венцу.
Вдруг в углу, под образами
Я увидела знакомый силуэт
В строгом черном костюме.
А в руках – белых роз букет.
Он смотрел на меня глазами,
Полными боли и любви,
Будто погребальными свечами,
Я закрыла глаза от тоски.
А под сводами белые голуби ворковали.
Я коснулась рукой руки.
Подкосились мои ноги,
И ушла из-под них земля.
Кинулась я, не разбирая дороги,
На березе осталась фата.
Не увидела я обрыва,
Задержаться не было сил!
А река черна и бурлива -
Темный омут меня поглотил.
Так спокойно и холодно стало,
А потом холод стал уходить.
И я чувствовать перестала –
Не жить, не страдать, не любить.
Вдруг какая-то сила,
Вверх потянула впотьмах.
Я его одного любила,
На его я очнулась руках.
В мокром черном костюме
Меня прижимал к себе.
«Мы уедем и будем вместе –
Верь, мое солнышко, мне!».
Я верила – прошлое не воротится.
Нежно сказал, отведя мои мокрые локоны:
«Сердце точно у птички колотится…»
Я не знаю, как и когда они смогли отснять по стихотворению целый фильм с историческими костюмами и красивыми видами нашей деревни. Оля в образе главной героини – Аленушки – была чудо как хороша, а для роли главного героя пригласили известного актера – Сергея Липницкого. В самом конце они с Олей нежно поцеловались и уехали вместе на поезде.
– Отпад! - прокомментировала все это Варя. – Ну, Ларичева дает – хоть на Оскар ее выдвигай! Правда, Ульк? Гляди, гляди – зрительское голосование по этому этапу началось. Они на экран результаты вывели – у нее уже тридцать процентов голосов из ста! Тоже позвонить, что ли?
– Ульяна! – заорала вдруг Агриппина Яковлевна. – Ты каким цветом мне ногти намазала? Я просила вот этот, оранжевый! А это что? Красный!
Я схватилась за голову – в расстроенных чувствах я действительно перепутала лаки!
– Простите, простите… - залепетала. – Сейчас я все поправлю…
– А сами вы куда смотрели, пока она красным вам ногти красила вместо оранжевого? – встряла Варя. – Внимательнее надо быть!
– Ну, знаете! Ну, знаете! – побагровевшая директор школы медленно поднялась, чуть не перевернув стол. – Это натуральное хамство, Ульяна! Я к тебе больше на маникюр не приду! Вон, Танька Васютина тоже выучилась на маникюршу – к ней ходить буду.
Пылая праведным гневом, Агриппина Яковлевна удалилась. У меня язык не повернулся спросить у нее про оплату.
Варя повела плечиком, захватила свой ноут и тоже быстренько смылась. А я, оставшись одна, поймала свое отражение в зеркале старенького трельяжа.
За столом сидела натуральная жаба – в неприглядном цветастом халатике, со встрепанными волосами, опухшим мокрым лицом и огромным красным носом.
И никакого сравнения с барышней Ольгой Ларичевой эта жаба не выдерживала…
Вечером Варя снова преподнесла мне неприятный и очень неожиданный сюрприз.
– Собирайся, во «Дворец» со мной пойдешь, - сообщила она мимоходом, заглянув ко мне в комнату. – Поприличнее только оденься, а то вечно в каких-то обносках…
«Дворцом» назывался наш, Ларюшинский, дом культуры, где по вечерам проводились дискотеки. Варя была любительницей таких мероприятий, но ни разу не звала меня, ходила туда только со своей подругой Мариной, которая была на год старше ее.
– Маринка заболела, а несовершеннолетних туда пускают только в сопровождении совершеннолетних, - сочла нужным пояснить сводная сестра. – А у меня планы. Так что давай, в темпе вальса.
– Я никуда не пойду, - тихо сказала я, поплотнее завернулась в плед и отвернулась к стенке.
– Пойдешь! – жестко оборвала Варя и сдернула с меня плед. – Я могу сейчас подключить мою маму и твоего отца, но давай не будем тратить мое и твое время. В принципе, чтоб ты не смотрелась совсем уж страшно на фоне меня, могу одолжить одно из своих старых платьев.
Никаких ее старых платьев я надевать не стала. Пошла в своем, обычном, синем в мелкий белый горошек. Не стала краситься или укладывать волосы. Мне было все равно, как я выгляжу. Жаба – она жаба и есть.
«Дворец» располагался в старом сельском клубе. Зато при предъявлении билета нам на тыльные стороны ладоней поставили штампики.
Варька сразу же куда-то исчезла, бросила меня, а я пристроилась у стенки. Народу было много – похоже, сегодня к нам в Ларюшино на дискотеку приехали и с соседних деревень. Посетители
