Рыжие бывшими не бывают (СИ) - Лейк Оливия

Поэтому я ушла. Нет, я сбежала. Накинула пальто и нырнула в переулок. Прошла пару кварталов, прежде чем ощутила, что промокла и продрогла. Дождь. Это очень удобно. Никто не видел моих слез. Ночь — тоже удобно, в темноте все кошки серы. Я никому не была интересна. И мне никто сейчас не нужен.

Телефон надрывно пищал в сумке. Я даже не смотрела. Спустилась в метро, с лица влагу стерла и прыгнула в поезд. Одна пересадка. Пятьсот метров, и я дома.

Не разуваясь, в ванную зашла, воду горячую включила. Скинула пальто и сапожки. Костюм полетел на пол. Я шагнула под тугие огненные струи. Села на кафель, колени обняла и заплакала. Сумка валялась на полу, а телефон в ней взрывался. В дверь тоже стучали. А я рыдала. Себя жалела, горечь выплескивала, тоску по мужчине изливала.

Это ведь Костя там за дверью. Можно впустить его, и я буду счастлива этой ночью. А дальше… Важно ли это? Да. Для меня важно.

Без сил упала на кровать, уснула. Утром как в бреду глаза открыла. Озноб, жар, кости ломит. Вчера болела душа. Сегодня тело.

Я взяла больничный. Первый день весь проспала. Второй взяла свое вязание и ответила на звонок. Сотый, наверное.

— Живая, — сухо проговорил. — Сука рыжая, — и отключился.

Я посмотрела на телефон. Странно, если больничный взяла, значит, живая. Вздохнула и пряжу зеленую взяла. Не знаю зачем. Я сама — яркое пятно, а зеленый вообще из меня циркачку сделает. А вот Потрясову под цвет глаз подойдет. Прощальный подарок. Большего он от меня не добьется.

Телефон снова засигналил.

— Ты вообще адекватная? — орал Костя. — Я, сука, по всей Москве искал тебя, чуть с ума не сошел. Какого ты трубку не брала? Не открывала? А?

— Костя, я болею. Не звони мне, пожалуйста, больше. Иначе я никогда не выздоровею.

— Ага, разбежался.

— Пока.

— Ксюша… — но я уже нажала отбой.

Через два часа Потрясов приехал сам. Я выпила таблетку парацетамола и уснула. Мы увидимся только если вышибет дверь. Когда проснулась увидела сообщение:

Продукты забери

Выглянула. Действительно два бумажных пакета возле двери: из Азбуки и Вино и крабы, сверху которого пристроился третий — лекарства. Забрала все, конечно. Даже немного поела.

Конкретно грипповала дня четыре, поэтому не анализировала аттракцион невиданной заботы, который продолжался на протяжении всего больничного. Когда стало легче, написала Потрясову.

Спасибо за помощь. Мне очень приятно. Больше не нужно. В понедельник выхожу.

Костя не пытался выйти на связь. Видимо, ждал личной встречи. Соскучился по эмоциям. Я решила больше их не давать. Сколько он выдержит добиваться скучную и холодную женщину? Нисколько! Я практически угадала. Мы три дня отработали, и я жива. Сломана, но жива.

— Да? — сонно проговорила в телефон. Если не наступил конец света, убью звонившего. Спросонья даже не посмотрела, что за номер.

— Ты нужна мне, — сказал Костя. — По работе. Адрес скину.

Я ошарашенно слушала короткие гудки. По работе в час ночи?! Серьезно?!

Глава 12

Костя

— Вот же упрямая рыжая коза! — в сердцах выругался и поставил пакеты у двери. Не нужно ей ничего. Как попугай, ей богу! Но преследовать перестал: названивать, писать, кулаки об стены чесать.

В последней просьбе Ксюши отстать от нее было столько неуловимо болезненного, что меня прошибло на всех уровнях, а когда Русалочка вышла на работу… Чужая, холодная, с непроницаемым взглядом и ледяной улыбкой. Нужно что-то делать. Иначе потеряю ее, а я не хочу. Ксюша умела обрывать связи, отбиваться, все шансы на ноль делить. Я проходил это пять лет назад, но тогда и сам не был готов бороться за женщину. Сейчас все по-другому. Тянется душа к ней (ну и не только она, грех отрицать), теплеет внутри, когда мечтаю о Русалке, а когда из караоке пропала, чуть не поседел: сначала от ревности, потом от нервоза. Подумал, что с Ольшанским уехала. На зло мне. Не верил, что могла реально увлечься им, и за деньги Ксюшу не купить, а вот меня довести до ручки (или инфаркта) — это она могла. Но когда с Глебом и грудастой блондинкой столкнулся, понял, что Ксюша просто убежала. От меня. Ни от кого-то, а именно мои домогательства истерзали ей сердце. Каждая строчка сообщения, нейтрального по набору слов, горечью пропиталась. Что же мне делать? Как доказать, что нужна мне? По-настоящему нужна. Ну, не в загс же вести! Откажется Дашкова. Мне она всегда отказывала. Не телом, разумом.

— Привет, Саня, — друг неожиданно позвонил, в клуб пригласил. Правильный семьянин позвал на тусу в четверг?! Так, где-то перевернулся грузовик с непредсказуемостью? Неужели Мария выпустила его яички из своих рук?!

Ясно стало, когда увидел. Поругались. Видать, крупно.

— Стасян, здорово! — сегодня слет старых знакомых, что ли?! Мужики тут же спелись, плакаться друг другу начали. Семейная жизнь, мне их не понять. Да и не хотелось. Мне нужно подумать, как рыжулю вернуть.

Я хмыкнул. Будто бы она когда-то была моей. Пусть хотя бы прежней станет, а там найду слова и покажу, что готов попробовать по-настоящему. Если Ксюша еще хоть немного думает обо мне.

— Я, кажется, нашел точку G, — пошутил, столкнувшись с Максом Барсовым.

— И где она? — не без интереса поинтересовался он.

Я наклонился и шепнул доверительно:

— Здесь. Пойдем к нам.

— Да мне Стас звонил.

— Мы его уже ангажировали. Он даже нашел «жилетку».

Мы посидели, выпили, попиздели. У меня появилась идея. Мне нужно вывести Русалку на эмоции. Я позвонил и приказал явиться в клуб. Ух и злющая приедет! Но это лучше, чем холодное равнодушие.

Через полчаса убедился в правильности своих предположений. Рыжая буря нарушила наше пьяное умиротворение.

— Потрясов, ты вообще охренел?!

Без косметики, в широком свитере и короткой куртке, волосы буйной копной голову окружали. Красавица.

— Эй, крошка, — Ксюха напряглась еще больше, — субординацию соблюдай.

— Какого черта вы, Константин Юрьевич, выдернули меня из постели. Рабочий день закончился.

Я достал сигарету и изобразил пафосного пижона.

— Прикурить дашь?

— Не курю, — холодно отрезала. Я протянул ей зажигалку. Ксюша хотела меня убить, по глазам видел, но пыталась контролировать кровожадный настрой.

— Я свободна?

— Нет, домой меня отвези.

Ксюша медленно выдохнула, прикрывая глаза, затем максимально спокойно (то бишь очень неспокойно) бросила.

— У тебя пять минут.

Она ушла. Я улыбался. Удалось. У меня будет один шанс. Не профукать бы.

— Время выходит, — с доброй насмешкой предупредил Макс. Я посмотрел на него внимательно: у Барсова тоже в глазах муть тоскливая. Может, он знал, как любить женщину, которую сильно обидел?

— Ну уж точно не так, как делаешь ты, — произнес он, горько усмехнувшись. Видать, свое что-то вспомнил.

Это точно. Но это шоковая терапия. По-другому мы уже не вырулим.

Ксюша сидела в машине, такая же заведенная, как и ее «Киа».

— Привет, — улыбнулся, словно в первый раз за две недели увидел.

Она молча нажала на педаль газа.

— Я скучал, Русалочка.

Ксюша смотрела исключительно на дорогу. Словно бы не было меня. Неужели совсем не трогали мои слова?

— Я волновался очень…

Русалка резко дала руля и ударила по сигналке.

— Козел.

Вроде не мне, а чувствовал себя обосранным.

Увы, домой приехали быстро. Остановились. Ксюша взглядом дала понять, чтобы выметался.

— Ты мне нужна еще.

— Выметайся.

— Мне нужна ваша помощь, Ксения Анатольевна, — развязно бросил, ухмыляясь.

— Ты не отстанешь от меня, да? — произнесла странно бесцветным голосом.

— Ксю… — но она уже вышла из машины, стремительно быстро поднялась по ступенькам, сама распахнула входную дверь, когда ввел код, на лифте поднималась решительно и хмуро. Я, признаться, растерялся.

Ксюша сразу пошла в спальню. Я был в аху… крайне удивлен. Она, остановившись у кровати, резко развернулась. Порывисто сдернула свитер. Джинсы стянула. Белый кружевной лифчик сорвала и в меня бросила. В одних крошечных трусиках осталась. Бесконечные ноги, стройные и гладкие, крутой изгиб бедер, тонкая талия и плоский животик. Грудь… Забрало упало, но мне нужно держаться. Крепкая и упругая, с сосками пиками. Я помнил их вкус: клубника и сливки. А губы чистый мед. Густые волосы демоницы и прелестное лицо ангела.