На закате лета (СИ) - Хилл Алекс

Все что получается делать, согласно кивать, потому что добавить особо нечего. Давид как будто облачает мои мысли в слова, причем некоторые из этих размышлений я даже никогда не проговаривала вслух, но они жили в глубине души и ждали, что когда-нибудь смогут быть услышаны и поняты. А тут мне даже делать ничего не нужно. Магия.

— Аврора, все хорошо? — спрашивает Давид, замедляясь и поворачивая голову в мою сторону. — Ты молчишь уже минут пятнадцать.

Смотрю ему в глаза и вижу все, что мне нужно: нежность, заботу, интерес и переливы страсти, что так напоминает волны, то сильнее, то тише. Приоткрываю губы, но слова застывают в горле, скованные страхом. Еще слишком рано о таком говорить. Как можно признаться человеку, которого едва знаешь, что за всю свою жизнь впервые почувствовала себя по-настоящему счастливой рядом с ним?

Ветер подхватывает мои волосы, одна из прядей цепляется за нижнюю губу. На лице Давида появляется умиленная улыбка, он осторожно убирает волосы с моего лица, поглаживая пальцами кожу и наклоняется ближе. Сердце замирает в ожидании поцелуя, и я вытягиваю шею, чтобы ускорить процесс. Но Давид лишь трется своим носом о кончик моего и выпрямляется, с весельем глядя мне в глаза.

— Хочешь, можем поехать в отель? Ты, похоже, устала.

— Нет! — произношу резче, чем хотела, а в голосе мелькает совсем детская обида. — Нет. Я просто тебя слушаю. Мне интересно, — исправляюсь я, взяв эмоции под контроль.

— Девушка, которая слушает… — говорит Давид, качая головой в театральном изумлении. — Да ты просто мечта, Рори. Ты точно настоящая?

У меня к нему тот же вопрос. Широко улыбаюсь и щипаю его за руку:

— Больно? — спрашиваю я, сжимая его кожу между пальцев.

— Нет, но ощутимо. Значит, я все-таки не сплю.

Продолжаем движение вдоль берега, замечаю впереди темный силуэт скалы, о которую с шумом разбиваются волны. Мы уже очень далеко отошли от цивилизации. Почти не слышно музыки и веселых голосов отдыхающих. Вокруг ни души. Только мы и море.

— Аврора, скажи… Ты сама готова к серьезным отношениям?

Задумываюсь над ответом и почему-то ощущаю внутреннее сопротивление, мешающее сосредоточиться на своих желаниях.

— К серьезным по твоим меркам или по моим? — задаю уточняющий вопрос в попытке выиграть время.

— По всем меркам.

— Сложно ответить, — сознаюсь я. — Серьезные отношения — большая ответственность. Мне бы этого хотелось, но в тоже время я очень боюсь… Боюсь снова…

— Ошибиться, — подсказывает Давид. — Да-а-а… Чем старше становишься, тем сложнее в этом вопросе. Ты уже понимаешь свои границы. Знаешь, с чем готов мириться, а с чем нет. Меньше наивности и веры, что человек может ради тебя измениться. Больше принципов и страха перед выходом из зоны комфорта. Люди со временем приобретают все более четкие формы и оттачивают грани, принимают тот вид, в котором останутся навсегда. И большую роль играет то, насколько вы совпадаете, насколько сможете дополнить друг друга, а не обтесать.

Сравнение человека с камнем мне по душе. Как бы силен и тверд ты не был, твое окружение может сгладить углы или отломать их, просверлить отверстия, оставить трещины и вмятины. Каждый человек в твоей жизни оставляет на тебе след, и только особенные могут сделать тебя самым счастливым даже не дотронувшись. Это те люди, что не пытаются тебя изменить.

— Ты снова молчишь… — усмехается Давид.

— Мне нечего добавить.

— Тогда скажи, чего ты боишься, Аврора? Что тебя пугает?

— То, что я стану похожа на свою мать… Что должна буду переделывать и воспитывать своего мужчину. Говорить, что ему нужно делать, подбирать одежду, следить, чтобы он поел и не выпил лишнюю бутылку пива. Но еще больше меня пугает, если все это будут делать со мной. Что мне нужно будет спрашивать разрешения перед каждым своим шагом…

— И правда страшно. Ты была в таких отношениях?

— Да…

— Долго?

— Пять лет.

— Мне жаль, Рори. Это действительно ужасно.

— А что пугает тебя, Давид? Или ты уже ничего не боишься?

— Скорее, я просто знаю, чего больше не потерплю в отношениях. Потребительства. С обеих сторон. Я не верю в обязанности. Этим словом называют то, за что тебе должны платить. Отношения это не сделка и не торг — ты мне, я тебе. Отношения это про желания, про чувства, про бескорыстность и понимание. И все это может быть легким и взаимным, если… У людей есть язык и хотя бы поверхностное умение формулировать мысли и составлять предложения.

— То есть, все решается разговорами?

— Конечно. Да, было бы неплохо уметь читать чужие мысли, но… Увы. У нас нет такой способности. Зато мы умеем разговаривать. Вот скажи, если отмотать время назад и в первую неделю знакомства твой бывший рассказал бы о себе все, что ты узнала о нем за пять лет ваших отношений, ты бы стала строить с ним что-то?

— Нет, — отвечаю быстро и четко.

— Вот и весь фокус, — подводит итог Давид и останавливается у большого валуна недалеко от границы, куда достают волны.

Гора перекрывает проход дальше. В этой части пляжа кажется, что мы уже на краю мира. Серьезные разговоры остаются позади. Мысли о будущем тоже. Есть только настоящее. Момент сейчас, и он прекрасен.

Не терзаю себя думами о том, к чему все приведет. Решение о честности было самым верным. Не хочу заглядывать в будущее и анализировать свое поведение или слова. Хочу наслаждаться и просто быть собой.

— Посидим здесь? — спрашивает Давид, оглядываясь по сторонам. — Ты не сильно замерзла?

— Если я скажу нет, то ты перестанешь обнимать меня?

Давид тихо смеется и садится прямо на песок, вытягивая ноги и облокотившись спиной о гладкую поверхность камня. Он тянет меня за собой, сжимая край пледа.

— Тебе лучше устроиться на чем-то теплом, — говорит Давид, обхватив мои бедра.

Расставляю ноги и сажусь к нему на колени. Если честно, мне уже жарко, но пиджак и плед здесь совершенно не причем. Давид снова собирается укутать меня, и я, опередив его, сбрасываю с плеч плед.

— Ты теплее, — говорю я и обнимаю крепкую шею, прижимаясь к сильной груди, в которой бьется самое горячее сердце.

Устраиваю голову на широком плече и  закрываю глаза, ощущая себя такой маленькой и хрупкой, но такой спокойной и уверенной.

— Тебе удобно? — довольным тоном спрашивает Давид.

— Очень…

Слушаю тихое ровное дыхание и спокойный шелест волн. Несколько минут проводим в уютном молчании. Давид размеренно гладит меня по спине, играет с волосами, накручивая пряди на пальцы.

— Аврора, — тихо зовет он.

— М-м-м?

— Ты уже засыпаешь. Нам пора возвращаться.

— Не хочу… Давай еще поговорим.

— Хорошо. О чем ты хочешь поговорить?

— О чем-нибудь приятном, — предлагаю я и отклоняюсь, чтобы заглянуть в его лицо.

Опускаю взгляд на губы, тронутые легкой улыбкой, и благодарю луну за то, что дарит мягкий белый свет. Давид обхватывает руками мою талию, я сжимаю ладони на его плечах, комкая рубашку. Глаза в глаза. Влечение разгорается с новой силой, будто в тлеющий костер кинули сухое полено, вызвав взрыв искр, напоминающих волшебную пыль.

— Значит, поговорим о сексе, — произносит Давид, понижая голос. — Что может быть приятней.

Да много чего может быть лучше разговоров о сексе. Например, сам секс. В действии. Вообще-то я рассчитывала продолжить ночь без лишних слов, но с задействованием губ и языка. И Давид, по всей видимости, тоже этого хочет, но почему-то медлит.

Он ведет ладонями вниз по спине, очерчивает изгибы талии и округлость моих бедер. Впивается пальцами в ягодицы и дергает к себе. Судорожно выдыхаю от неожиданности и облизываю пересохшие губы в ожидании поцелуя.

— Ты хочешь только говорить о нем? — спрашиваю я, теряясь в ощущениях от соприкосновения наших тел.

— Я помню твой зарок, Аврора. И уважаю твой выбор, но разговоры ты не запрещала, так что… Я считаю, это отличная подготовка.