Елена Кшанти - Блаженная несвобода

10

Ночь укрыла ее мягко и нежно своим темным покрывалом, и все окружающие предметы, включая стены и крышу, растворились…

И опять она танцевала в небе. В небе, раскрашенном предрассветными лучами солнца. И звучала чудесная музыка, рассыпаясь по склонам гор маленькими колокольчиками, и где-то вверху над ней пели тонкие звенящие голоса, и пели удивительно чарующе, проникая в самое сердце. А она цеплялась за нити света и легко взмывала ввысь, тело выгибалось, плавало в пространстве и парило. И это продолжалось почти без всяких усилий, легко и просто, естественно. И Стеша никак не могла понять, почему она могла танцевать в небе только во сне, но никогда в реальности.

Эти сны с танцами в небе мучили ее с самого детства. Она даже в детдоме, когда все спали, пробовала залезать на перила балкона, и ей казалось, что взмахни она только руками, и небо примет ее в свои ласковые объятия, и она навсегда уйдет из этого жуткого мира.

— Ты будешь следить за своей вертихвосткой или нет? — кричала заведующая воспитательнице, увидев Стешу опять на перилах. — Да сколько же может это продолжаться, Вера? Ведь люди же собирались ее удочерить, а ты взяла да поддержала ее упрямство и не отдала, так вот и мучайся с ней. Разобьется, кто отвечать будет?

Тетя Вера хлопала глазами и тянула свои теплые ладони:

— Иди, девочка, ко мне, иди, Стеша. Мы потом полетаем, сейчас нельзя.

— Когда же потом? — спрашивала она, но тетя Вера брала ее на руки и шла укладывать спать.

Тетя Вера заботилась о ней и даже слегка баловала.

Когда-то очень давно, торопясь на работу в детдом, где Вера работала воспитателем, она около крыльца увидела детскую коляску. Подкидыш, подумала она, и не ошиблась. Была зима, и когда внесли ребенка в помещение, то увидели, что он слегка уже замерз. Вера раскрутила пеленки и долго гладила маленькое тельце, пока оно не стало теплым и розовым. А когда девочка ей улыбнулась, она прижала ее к груди и так и сидела с ней, пока не пришел врач и не забрал ее из Вериных рук.

Вера почему-то привязалась именно к этой девочке, хотя на ее руках побывало немало детей. Она, конечно, думала взять девочку к себе, и даже имя ей сама придумала, но потом здравые рассуждения заведующей отрезвили ее голову. Конечно, куда уж ей потянуть троих детей? Дотации от государства небольшие, на что она ее кормить будет? У нее и так двое сыновей на руках, и бывший муж-алкоголик, вместо того чтобы помогать, наоборот, деньги выпрашивать ходит. Опять же она целыми днями на работе, своих детей на руки матери передала, благо, мальчики у нее послушные. Да и квартира у нее небольшая, хоть после усыновления и побольше могут дать, да что в этом толку, потом все равно надо между детьми делить будет, а Стеша после детдома жилплощадь от государства может получить. Это ей выгоднее будет. А так, что ей Вера может дать?

Благо, что ее сыновья к Стеше тоже прониклись, стали ее брать в спортивную секцию кунг-фу, учить ездить на мотоцикле, защищать от хулиганов и дарить ей разные интересные книжки, из которых она узнала про чудесную страну магов и волшебников, которая называлась Индией. И Вера успокоилась. Девочка росла здоровая, сообразительная, обаятельная, но не очень послушная. Ну что поделаешь, ребенок ведь.

Однажды у ворот остановилась какая-то молодая женщина и стала рассматривать играющих детей. И пристально так рассматривала, а в глазах тревога… А женщина вроде приличная, интеллигентная, обеспеченная…

Вера неладное почувствовала, глядит, а волосы у женщины рыжие и глаза продолговатые, как у Стеши. Заколотилось сердце у нее, подошла она и спрашивает:

— Вы что-то хотели?

А женщина на Стешу указывает и сказать ничего не может, губы дрожат и на глаза слезы наворачиваются.

— Эту девочку в коляске нашли? — выдавила с трудом она.

А Вера застыла и не знает — говорить или не говорить правду. В детдоме им не разрешается истории детей первым встречным рассказывать, да только уже понятно, что мать это Стешина. Слишком уж похожи.

— Да, — еле слышно ответила воспитательница.

А Стеша увидела, что теть Вера с кем-то говорит, и подбежала, смотрит на женщину, а та на нее. И так и застыли обе. Потом незнакомка присела на корточки, взяла ее маленькие ручки и заплакала, а Стеша ничего не поймет, стала ее слезы с лица вытирать, а женщина еще пуще плачет. Потом слегка успокоилась, обняла ребенка и встала.

— Я замужем, — словно оправдываясь, сказала незнакомка, — а родила ее без мужа от другого, побоялась, к вам привезла. Смотрела, пока вы ее не забрали.

— Заморозили вы ее… — с укором сказала Вера.

— Да, я перед ней во всем уж виновата. Вот вижу, а ведь даже забрать ее отсюда не могу. Муж у меня этого не выдержит, а у нас ведь тоже с ним дети. Что поделаешь.

— Да ничего и не делайте. Нормально ей здесь. Я за ней присматриваю, она мне как родная, в обиду не даю, даст бог, хорошим человеком вырастет.

А Стеша смотрит на женщину, глаз не отводит. Тогда та открыла свою сумочку, протянула пакет Вере и говорит:

— Вижу, вы хороший человек, пожалуйста, сохраните эти деньги для девочки. Ей они пригодятся. Если можно, дайте ей хорошее образование. И… — Но не договорила, захлебнулась слезами, повернулась и быстро так пошла, почти побежала.

Больше они ее и не видели.

Сумма оказалась большая, и Стеше деньги пригодились. Благодаря им она закончила институт, что дало ей хорошую профессию, а потом и престижное место. И казалось, что жизнь наладилась, Стеша ходила, как и все, на работу, около нее увивались потенциальные женихи, все было вроде устроено как надо, но какая-то неустроенность была у нее в душе. Она жила среди людей, но при этом, как ни странно, осознавала, что жутко одинока. И одинока не оттого, что выросла в детдоме, все-таки у нее были близкие ей теть Вера и ее дети, а также и другие друзья. Просто взрослый мир, который в детдоме ей казался вершиной счастья, почему-то не становился ни добрее, ни чудеснее, даже наоборот, каждый день она замечала, что в нем так же отсутствует справедливость, как она отсутствовала в ее детском мире, и этот факт не давал никакого покоя.

Она опять обратилась к кунг-фу. Модная забава для создания имиджа стала перерастать в поиск пути. Выматывающие тренировки заглушали душевную боль, а злоба на свою судьбу чуток затихала. Но однажды она прочла статью Роберта Турмана, который писал: «Кунг-фу базируется на отрицании агрессии. Если в поединке один из бойцов дает волю агрессии, он потеряет внутреннее равновесие и неизбежно проиграет. Идея боевого искусства заключается в том, чтобы, используя формы, за которым прячется насилие, остановить его. Буддист — это не тот, кто провозглашает: «Ударь меня еще раз!». Буддистская концепция отрицания агрессии призвана демонстрировать, что мирное разрешение конфликта эффективнее насильственного».