Сны - Нина Викторовна Соколова
На следующее утро после почти бессонной ночи она отправилась к Майе Матвеевне.
— Что, опять тот же кошмар? — забеспокоилась Майя Матвеевна. — Снова задыхаешься? Смотри-ка, вся бледно-серая, а круги-то под глазами! Профессор сказал что-нибудь? Можно с этим что-нибудь сделать?
— Не беспокойтесь, Майя Матвеевна, — она улеглась под датчики. — До сих пор вся моя жизнь была кошмаром. Спасибо профессору, теперь мне гораздо лучше.
Она слабо улыбнулась, закрыла глаза и погрузилась во мглу. Ничего — ни подъезда, ни крыльца, ни фонаря, ни ступеней — только мгла, беспросветная, густая. Она будто провалилась в небытие. Ее куда-то несло, словно она плыла в мутных водах Стикса. Тело ее тяжелело, она уже не могла пошевелиться. Вдалеке послышался какой-то сигнал, похожий на стук метронома, он становился все отчетливее, громче, навязчивее. В какой-то момент ей в глаза сквозь закрытые веки ударил яркий свет, и она почувствовала, что остановилась и неподвижно лежит на одном месте. Послышались голоса, но она не могла разобрать, что говорят, будто это была иностранная речь. Она решила, что к Майе Матвеевне кто-то зашел, и они беседуют. Вдруг прямо над ней кто-то закричал: «Женя, Женя! Звони Михал Сергеичу, срочно! Пациентка пришла в сознание!.. Залесская, да, Залесская Татьяна!»
«Что значит «пришла в сознание»? Я так долго спала? Веки какие тяжелые… сил нет совсем, что это со мной?» Глаза открывались с трудом, свет раздражал. Мысли, как гигантские тяжелые глыбы, еле двигались в голове. Она попыталась сделать усилие, чтобы придать им импульс ускорения, но они больно и тяжело стали давить изнутри. Она застонала от боли, и в этот момент что-то или кто-то закрыл собой свет, мешающий ей открыть глаза, и она рискнула сделать еще одно усилие. И в то мгновение между моментом напряжения и резкой болью в затылке она ухватила взгляд знакомых глаз, который отозвался теплом и волнением в ее душе. В следующий миг ее снова поглотила ночь.
И снова пришла в себя: ей не давал покоя знакомый взгляд. Вокруг нее были какие-то люди, подходили, разговаривали с ней, уходили, но она не могла их разглядеть, слышала и почти не понимала, что говорят. Она желала лишь одного — выяснить, что же происходит с ней и кто тот человек, от которого ей так тепло. Может, что-то случилось во время сеанса, и она попала в параллельный мир, в котором не может двигаться, видеть и говорить. Шло время, но этот сон не заканчивался, и она понемногу привыкала к новому миру. Бодрствовала, прислушиваясь и стараясь вглядеться в него, засыпала и снова просыпалась и, услышав шаги, замирала в ожидании присутствия того единственного в этом странном мире, на которого отзывалась ее душа. Скоро стал приходить кто-то, кто разминал ее тело, переворачивая то на живот, то на спину, приподнимал спинку кровати, на которой она лежала, и с каждым разом она могла все лучше рассмотреть окружающее ее пространство: это была больничная палата.
Однажды пришел тот самый человек, и она заволновалась, но ей все хотелось спросить, почему она здесь, а вместо вопроса выдавился лишь несуразный звук. К ее удивлению, он сразу понял и объяснил, что в ее доме взорвался газ, она находилась в этот момент в своей квартире. Ее нашли без сознания под развалинами, она почти не дышала. И чудо, что она выжила и не получила серьезных телесных повреждений. Она пролежала в коме около месяца. Надежда была очень слабой, но все-таки сознание вернулось к ней, и медленно, но верно работа мозга постепенно восстанавливается. Понадобится достаточно много времени на полное восстановление, придется заново учиться ходить, говорить, читать, писать и прочее. Ей все казалось, что она вот-вот проснется, спрыгнет с кровати и побежит умываться, пить кофе, целовать вечно недовольного мужа, на работу в институт — жить! Наденет любимую юбку с цветами, ведь на дворе еще тепло, еще лето: пусть ветерок ласкает ножки, бегущие на остановку автобуса…
Муж… Она не помнила, кто этот муж. Снова пришел ее удивительный доктор и сказал, что ему позвонил ее супруг и сообщил, что запустил бракоразводный процесс и не намерен ходить за ней. Родственников у нее больше нет. Но ей было все равно, и она не понимала, почему полились слезы. Они просто текли, стекали, как капли дождя, попавшие на лицо, и капали с подбородка на ее больничный халат. Доктор сел рядом, достал платок и стал вытирать ей слезы и пальцами убирал новые слезинки. Она слышала его дыхание, но как ни силилась, не могла разглядеть его лицо и поймать его взгляд.
— Не плачьте, я позабочусь о вас, — вдруг совсем близко она услышала его голос, — все будет хорошо. Мы поставим вас на ноги, и вы начнете новую жизнь.
«Он изменял мне с моей подругой», вдруг пронеслось у нее в голове. «Зачем он жил со мной?» — проскочило еще. «Я ведь в тот день собиралась подать на развод…» Она не придавала значения этим мыслям, наблюдая за ними отстраненно: это была замедленная съемка летящих стрел, устремляющихся в бесконечность. Но в следующее мгновение воспоминания одно за другим, как волны, накрыли со всех сторон. Она чувствовала себя так, будто ее закидали множеством яиц: осколки скорлупы противно царапали, а от склизкой массы было холодно и мерзко.
Она не спала почти всю ночь, под утро приняла твердое решение, что сделает все, чтобы полностью восстановиться, и у нее будет новая жизнь, полная света и цветов… И ей не давал покоя еще один вопрос: «Профессор, это вы? Как ваша жена и ребенок?..» Веки тяжелели и, наконец, сомкнулись.
С кем-то она вошла в заброшенный дом. Все в нем было покрыто густым слоем грязи и пыли. Ее внимание привлекло окно у лестницы, один конец которой вел наверх, на второй этаж, а второй — в мрачную пропасть подвала. На окне висели капроновые занавески, когда-то бывшие белоснежными, а теперь пропитанные серой пылью и покрытые большими грязными пятнами. Вдруг изнутри дома раздался низкий гулкий голос хозяина: «Кто здесь?» Она оглянулась, но спутника не оказалось рядом: он отправился дальше осматривать этот странный дом. Тогда она побежала к окну, раздвинула грязные занавески, прошла сквозь стекло и оказалась над внутренним двором, заросшим яркой зеленью.
В
