Дэй Леклер - Дерзкая затея

Тесс пришлось дважды глубоко вздохнуть, прежде чем к ней вернулось достаточно самообладания, чтобы ответить:

– Давайте угадаю. Я не слишком сильна в оценке людей?

Шейд стал медленно вращать бедрами, подталкивая Тесс к тому же.

– Я похож на мужчину, который пялится в магический кристалл?

У нее вырвался нервный смешок:

– Вам известно, что у вас туманятся глаза, когда вы расстроены?

Шейда удручало то, что движения Тесс не совпадали с его движениями, и она то и дело наступала ему на ноги, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

– У каждого должен иметься предупреждающий знак, – проскрежетал он. – Впечатляет то, что ты так быстро вычислила мой. Еще сильнее впечатление станет тогда, когда ты примешь это предупреждение близко к сердцу. Если такое вообще случится.

Она взглянула на него с такой сладкой и невинной улыбкой, что он тут же забил тревогу номер один.

– Вы, наверное, не заметили: танец у нас не получается, – сказала Тесс.

– Могло бы получиться лучше, если б ты перестала стараться играть роль партнера. Это полагается мне.

– Виновата. – Вид у нее был совершенно не виноватый. – Я привыкла руководить.

– Мы оба привыкли.

– Ну вот, Шейд. Потанцевали. Теперь объясните, для чего это было нужно. Все и без того доказывает, что в танце мы так же несовместимы, как во всем остальном, за что только ни брались.

Она в самом деле такая или нарочно придуривается?

– Тебе приходилось видеть, как танцуют вдвоем?

– Конечно.

– Ты в состоянии отличить влюбленных от случайных партнеров?

На ее лице промелькнула тень.

– Да.

– В движениях влюбленных есть что-то интимное. Их тела двигаются в такт друг с другом. – Шейд снова притянул ее к себе. – Давай попробуем еще раз.

– Мне не хочется, – нахмурилась она.

– Один танец, Тесс. Если мы и с этим не справимся, как нам убедительно играть свои роли?

Она уставилась в какую-то точку чуть выше его плеча.

– Еще одна попытка, и все.

Шейд придерживался самых упрощенных па. Бесполезно.

– Расслабься, ну!

– Стараюсь!

– Мало стараешься. Опирайся на меня, Тесс. Постарайся улавливать, куда я веду. Ты чувствуешь мою ногу, бедро, малейший нажим?

– Я чувствую, что тут слишком много ног и бедер, – отрезала она с явным недовольством. – Не говоря о том, что и нажим чересчур силен.

Шейду еще не доводилось держать в объятиях женщину, которая так бы сопротивлялась.

– Тебе неприятно, когда я тебя трогаю? Тем хуже, душечка. Ты наняла меня на работу, и так или иначе я ее сделаю. Предлагаю тебе закрыть глаза и вспомнить, что заставило тебя нанять меня. Если причина достаточно важная, ты найдешь способ добиться результатов. Теперь прекрати артачиться и делай, как я скажу, или поставь крест на этом чертовом повышении.

На короткое мгновение Тесс оцепенела, потом сжала губы и опустила руку ему на плечо.

– Танцуй, – приказала она сквозь зубы.

Он снова закружил ее, теперь с легкостью. Тесс уже следовала за ним, споткнувшись только раз. Закончив один тур, Шейд сжал ее покрепче, чтобы она не успела улизнуть.

– Еще разок, – настойчиво произнес он.

Дело пошло веселее. Естественная слитность движений вытеснила изначальную неловкость. К удовлетворению Шейда, Тесс предугадывала его маневры, проявляя великолепное чувство ритма. Когда они закончили второй тур, Тесс попыталась прервать танец, но он не дал ей.

– Еще.

Шейд несколько усложнил па, но ее это не сбило. Принимая вызов, Тесс не отставала от него, крепко прижимаясь к партнеру.

И тут Шейд почувствовал: Тесс расслабилась и слилась с ним, как и подобает настоящей влюбленной женщине. Музыка шла изнутри, их ритмы сочетались, сливались, переплетались. И Шейд поступил совершенно естественно: подхватил Тесс, лаская ее с каждым прогибом, поворотом и па. Ее реакция оправдала все его желания. Сердце Тесс отмечало ритм ее внутренней музыки, и Шейд откликался на его зов теми долгими ласками, что так радуют влюбленных.

Тело Тесс обмякло, а в глазах появился чувственный блеск. Облизнув губы, она приподняла подбородок, будто готовясь к поцелую Шейда. Все в ней подтверждало эту готовность – и румянец, озаривший щеки, и ее реакция на его прикосновения, и затуманенный взгляд, и вздохи. Ее груди набухли под скользнувшими по ним пальцами Шейда. Никто не усомнился бы сейчас в том, что Тесс его любовница.

Все кончилось почти так же мгновенно, как началось. Вывернувшись из его объятий, Тесс с возмущением уставилась на Шейда.

– Вы с ума сошли? – Она скрестила руки на груди. – Чем это вы занимаетесь?

– Танцем, – коротко ответил он.

– Вы трогали меня! Это… это… – Она смотрела на него с ужасом. – Как вы могли!

– Смог. Захотел. И вот тебе последняя новость, милочка: давно пора было кому-нибудь это сделать. – Он взял ее за руку и снова притянул к себе. – Теперь я знаю, как к тебе пробиться, и позабочусь о том, чтобы это еще не раз повторилось. Ясно?

Глава четвертая

Тесс отрицательно замотала головой, но не отодвинулась.

– У вас не будет больше случая повторить что-либо подобное. Я забылась на минутку, пока мы танцевали, но это только кратковременный психоз.

Шейд выругался себе под нос. Кратковременный психоз? Она называет то, что произошло между ними, психозом? Что с этой женщиной? У нее непостижимая способность въедаться ему иод кожу, вызывая чесотку, от которой он не мог избавиться. Такого с ним еще не бывало.

– Вот еще одна новость, Тесс. Тебе надо побольше заниматься этими психозами, а то вся твоя затея безнадежно лопнет. Всего на несколько мгновений ты опустила щит и стала вести себя, как полагается женщине, когда она попадает в объятия любовника.

Ее губы упрямо сжались.

– Вы мне не любовник, и я не желаю больше танцевать с вами.

– Почему?

Тесс отвернулась.

– У нас ничего не получается. Нам трудно находиться рядом и говорить, не то что танцевать. Предлагаю на завтрашнем мероприятии держаться подальше от танцплощадки.

– Я совсем не об этом, – с досадой отмахнулся Шейд. – Ты знаешь, чего я стараюсь добиться, и, тем не менее, усложняешь мне работу. Зачем? Что происходит, Тесс?

– Уже поздно. Вам пора.

– Еще и девяти нет. А я не закончил подготовку.

Она снова повернулась к нему. Ее глаза потемнели от боли, и она крепко сжимала губы, наверняка для того, чтобы не позволять им дрожать. Шейд понял: скажи он что-то не так, сразу окажется без работы, не успев толком приступить к ней.

– Хватит, Шейд. Больше я с вами не танцую. Все!

Вдруг до него дошел смысл происходящего, и Шейд впервые пожалел о том, что в его голосе почти никогда не появляются ласковые нотки. Он совершенно не умел сюсюкать, чтобы успокоить бившихся в истерике детей. Его успех крылся в резких указаниях, которые людям редко хотелось ставить под сомнение.