Тори Файер - Узники страсти
— Фиолетовый морской еж, — не совсем понимая смысл вопроса, ответил Антонио.
Девушка подняла глаза к затянутому тучами небу, словно ожидая помощи, а потом осторожно пояснила:
— Я имела в виду, как называется еж не на испанском, а арабском языке?
Она посмотрела на Антонио, склонив голову набок. Из разговоров с ним она узнала, что его предки действительно были арабами, хотя он считался жителем Испании, а вернее, одной из ее провинций — Каталонии.
Антонио, польщенный, улыбнулся. Но растерянно развел руками. Приятно, что женщина с любознательным жизнерадостным взглядом серо-зеленых глаз заинтересовалась его родословной. Он рассмеялся и пошутил:
— Понимаешь, точного перевода не существует…
— А все же?
— Круглый фиолетовый колючий съедобный обитатель морского дня.
Натали, приняв шутку, осталась довольна ответом.
— В научных трудах описываются практически все разновидности ежей, но ничего не говорится о том, съедобны ли они. — Натали усмехнулась. — Специалисты, впрочем, не употребляют в пищу объекты наблюдения и изучения.
Антонио еще раз взглянул на морского ежа.
— Я не понаслышке знаю, каковы его колючки. А потому от одного вида этой живой игольницы сразу пропадает аппетит.
— А вот в Японии, например, икра морских ежей считается деликатесом, так же как черная и красная икра в России, — сказала Натали, взглянув на спутника.
— Но мы не в Японии.
— А где же твоя страсть к приключениям и острым ощущениям?
— На дне моря, там, где, как ты сказала, покоятся твои мозги.
— Так, значит, мы останемся без супа из морских ежей?
— Даже и не мечтай.
— Ну а что ты скажешь насчет ежей в сыром виде?
— А что ты скажешь насчет песка в сыром виде, — в тон ей ответил Антонио.
Натали опять засмеялась.
Молодые люди продолжили прогулку, и неожиданно для себя Антонио стал рассказывать о своей семье. Его отец был рыбаком из города Мелилья, что находится на территории Марокко.
— С моей матерью он жил недолго. Едва закончился период ловли мерлана, как отец тут же покинул наши края.
— А он знал, что мать беременна? — Натали понимала, что не слишком тактично задавать подобный вопрос, но остановиться уже не могла, ее слишком интересовало все, что касалось Антонио.
— Не думаю. Впрочем, даже если бы он и догадался, вряд ли что-нибудь изменилось. — Антонио помолчал, а затем тихо добавил: — Он познакомился с матерью в одном из местных баров. Она бывала там довольно часто, хотя у нее обычно не хватало денег, чтобы заказать что-нибудь…
Серебристая пелена навернулась на глаза Натали. Она вспомнила о собственной дружной семье, об отце, который очень любил детей и гордился ими. Антонио не согревала отцовская любовь. Судьба лишила его теплого домашнего очага.
— Как это несправедливо, — прошептала девушка. — Любой мужчина отдал бы все, чтобы иметь такого сына, как ты, а женщина гордилась бы тем, что родила подобного богатыря. Ты самый интересный человек из всех, с кем мне доводилось встречаться. Поверь, мне искренне жаль, что судьба обделила тебя любовью самых близких людей.
Голос девушки дрогнул. Быстро отвернувшись, она выпустила морского ежа и постаралась незаметно смахнуть рукавом толстого свитера, впитавшего запах и моря и своего хозяина, катившиеся по щекам слезы.
— Натали… — сказал Антонио глухо.
Он приподнял ее лицо за подбородок и только тут заметил подозрительно блестевшие серо-зеленые глаза. И не произнося ни слова, вдруг наклонился и слегка коснулся губами опущенных век с пушистыми влажными ресницами. Он с трудом сдерживался, чтобы не покрыть горячими поцелуями нежное лицо.
— Ну что ты, не надо так расстраиваться. Мое детство нельзя назвать несчастливым. У нас вообще принято, что воспитание подрастающего поколения — удел матери и ее родственников. Я, например, жил у своего дяди.
— А почему не с матерью? — спросила Натали, внутренне осуждая себя за чрезмерное любопытство.
— Когда мне исполнилось шесть лет, она уже не могла позаботиться о себе, не говоря обо мне. Мать слишком увлекалась спиртным, страшное пристрастие отнимало практически все время. Оно погубило ее здоровье и в конце концов отняло жизнь… — Антонио на мгновение замолчал, но затем продолжил: — Я воспитывался в семье ее брата, сильного, трудолюбивого и очень доброго человека. Летом он занимался рыбной ловлей, а зимой делал различные сувениры из дерева и кожи.
Натали смотрела в черные глаза, которые манили, слышала завораживающий голос, и навязчивое чувство не оставляло ее. Хотелось броситься Антонио в объятия и умолять, умолять, умолять его, чтобы он увидел наконец в ней женщину. Но она прекрасно сознавала, что ее желание — полное безумие. Разве Натали могла заинтересовать такого богатыря? Ведь Гандерас дал ясно понять, что его привлекают хрупкие белокурые леди, предпочитающие изящные шелковые шарфики…
Девушка отвернулась, устремив грустный взгляд в море, волны которого снова приобрели темный зловещий оттенок.
— Когда ожидается очередной натиск бури? — спросила она, пытаясь отвлечься от безрадостных мыслей.
Антонио взглянул на небо и нахмурился. Густая сине-черная масса облаков надвигалась с севера, подгоняемая крепчавшим ветром.
— Черт возьми! Да мы едва успеем добраться до яхты, как начнется буря. И о чем только я думал?!
— Значит, мы не успеем собрать для ужина устриц? — с сожалением протянула Натали.
— Нет, почему же. Я останусь на берегу, а ты вернешься в каюту и будешь ждать меня.
— А как же ты?
— Не беспокойся. Прогулка во время ненастья напомнит мне о том, как опасно забывать о переменчивом, непредсказуемом нраве природы, — успокоил ее Антонио, а про себя подумал: заодно охладится и мое воображение, которое слишком разгорячили женские бедра, обтянутые тугими джинсами. Да, девушка выглядит весьма сексуально, когда наклоняется, чтобы поднять камушек или раковину.
— Да, но ты же вымокнешь.
— Ну и что? Я повешу одежду сушиться, а сам заберусь в спальный мешок.
— Нет. — Натали решительно замотала головой. — Лучше я завернусь в простыню, а тебе отдам рубашку и свитер.
Несмотря на то, что Антонио заставлял себя думать о девушке только как о друге или сестре, он не смог отказать себе в удовольствии, представив ее в темно-синей простыне, обернутой вокруг стройного тела…
Натали не заметила чувственной улыбки, скользнувшей по его губам, потому что уже направлялась к яхте.
Антонио же, наблюдая за удалявшейся фигуркой, вынужден был признаться, что больше всего на свете желал бы сейчас изучить каждый кусочек ее изящной спины и округлых атласных ягодиц с помощью языка, губ и рук. Он почему-то считал, что Натали подарит ему необыкновенные ощущения. Ее плоть, нежная, горячая, пьянящая, обещает неземное блаженство…