Ирина Мясникова - Огонь в ночи
После этих слов у Панкратьевой сложилось впечатление, что на том конце провода Оксанка показывает Дубову язык. Видимо, Дубову тоже так показалось, потому что он вдруг нахмурился.
– Умничка, ты беги ко мне в кабинет, а с Александром Евгеньевичем я сейчас разберусь. – Панкратьева строго поглядела на Дубова: – Ну-ка, гад, признавайся, чего опять без меня купить хотел? Опять компьютеры?
Нахмуренный Дубов потупился, вздохнул и кивнул.
– Саша, сколько можно? Ну ты же взрослый человек, а как папуас балдеешь перед всей этой техникой, которая послезавтра уже будет выпущена в новой версии, и купленное тобой за бешеные деньги будет стоить копейки. Ты что, меня в невыполнимую миссию отправил, чтобы тишком опять техники накупить? Зря я у тебя десять не запросила! – Панкратьева собрала со стола Дубова все бумаги, сунула их в портфель и вышла в приемную.
«Вот ведь паршивец, – думала она, – недаром что волос полная голова».
В каком-то очередном дамском журнале Панкратьева прочитала, что мужчины, не лысеющие к пятидесяти годам, содержат в себе большое количество женских гормонов и ведут себя иногда просто как женщины. С этим Панкратьева тоже была абсолютно согласна, однако о лысом начальнике совершенно не мечтала. Еще неизвестно, как бы повел себя этот лысик на месте Дубова. Может, уволил бы ее к чертовой матери. Хотя, может быть, и наоборот, со свойственной ему мужской широтой и щедростью осыпал бы Панкратьеву премиями и ценными подарками. Она даже представила в кабинете Дубова абсолютно лысого мачо типа Брюса Уиллиса. В этом видении начальник курил сигару, положа ноги на стол. Да, такой дяденька «Майкрософту» нажиться бы не дал и, пожалуй, выдал бы Панкратьевой за провернутую операцию те самые десять тысяч.
В приемной Панкратьеву уже ждала радостная Оксанка. Она схватила портфель с документами и озабоченно сказала:
– Анна Сергеевна! Что с вами случилось? Вы какая-то бледная и синяки под глазами. Это он, что ли, вас так расстроил? – Оксанка пренебрежительно кивнула в сторону кабинета Дубова.
– Да нет, Оксан, мне как-то странно нездоровится, спать очень хочу. Я домой поеду, а ты портфель разбери. Завтра все обсудим.
До дому Панкратьева доехала на автопилоте, то есть совершенно не помня как. Единственное, что зацепилось в ее памяти, так это был большой черный джип, опять висящий у нее на хвосте в зеркале заднего вида. Панкратьева даже не стала оборачиваться, не было сил. Около дома она с трудом припарковала машину, замок квартиры тоже открылся не с первого раза. Слава богу, дома никого не было, и Панкратьева, не разбирая чемодана, стащила с себя одежду и, не смыв с лица косметику, завалилась спать. Такого с ней никогда еще не было. Косметику Анна Сергеевна смывала с себя в любом состоянии.
Заснула Панкратьева настоящим мертвецким сном и совершенно не слышала, как из школы пришел Федор, как он стучал дверцей холодильника на кухне, как приехал с работы Зотов, как потом они уже вместе с Федором стучали дверцей холодильника и готовили чего-то вегетарианское, остро пахнущее чесноком. Она не проснулась даже тогда, когда они этим вегетарианским водили у нее перед носом.
Проснулась Панкратьева за минуту до звонка будильника и с удивлением обнаружила, что спит у себя дома, а рядом с ней, уткнувшись носом в подушку, спит Зотов. Неизвестно почему, но Панкратьевой очень нравилось смотреть на спящего Зотова. Наверное, во сне он не мог отчебучить ничего такого, за что бы ей стало стыдно. Она чмокнула Алика в нос и потащилась в ванную. Из зеркала на нее глянуло настоящее чучело. Синяки под глазами, размазанная тушь, волосы в разные стороны. Женщине в зеркале было никак не меньше сорока пяти лет. Панкратьева села на край ванны и уставилась на текущую в раковину воду. Так, в полной прострации, она просидела минут десять.
«Господи, что же это со мной?» – внезапно очнувшись, удивилась Панкратьева. Она поспешно стала приводить себя в порядок, решив, что надо будет обязательно позвонить волшебнику Арсению и рассказать о том, что с ней приключилось.
Рабочий день подхватил и закружил заместителя генерального директора Панкратьеву Анну Сергеевну в своем обычном ритме аврала, дурдома и военной разведки. Аврал в компании происходил всегда. Вечно они срывали какие-то сроки, постоянно их подводили какие-нибудь подрядчики, кто-то из сотрудников забывал что-нибудь важное и так далее, и тому подобное. Поэтому перед сдачей очередного объекта все наваливались гуртом, выходили сверхурочно и совершали свои героические подвиги. Как Панкратьева ни старалась привести работу компании в нормальное размеренное русло со штатными проблемами и программируемыми решениями, все ее усилия применить знания, полученные в бизнес-школе, были напрасны.
Дубов никак не мог жить без аврала. Если аврала не было, он его инициировал. Не потому, что был плохим руководителем, вовсе нет. Дубов был нормальным трудоголиком, который варился в проблемах, царил над ними и с большим удовольствием создавал их для себя и окружающих. И в итоге самым явным результатом его бурной деятельности была атмосфера маленького дурдома, царившая в коллективе. Дело в том, что Дубов очень опасался, что его указания могут быть не выполнены, поэтому давал их не какому-то конкретному ответственному руководителю, а и руководителю, и всем его подчиненным по цепочке, параллельно дублируя все это и у смежников, периодически подключая к этому делу еще и секретаря Олю, и саму Панкратьеву.
Каждый интерпретировал указания, полученные от большого шефа, в силу своей компетенции и разумения и в силу своей компетенции и разумения бежал с вытаращенными глазами, причем исключительно в свою сторону. Работа в отделах кипела, напоминая броуновское движение. Надо сказать, что коллектив очень любил длительные командировки и отпуска Дубова, ведь в эти моменты люди вздыхали свободно и беготня ненадолго прекращалась. Однако Дубов не давал никому расслабиться и звонил издалека, опять же по всей цепочке.
Побороть учиняемый Дубовым дурдом можно было только методами военной разведки. Панкратьева называла это ползаньем под ковром. Из-под ковра можно было где-то усилить, а где-то и вовсе свести на нет дубовские указания. В результате все были очень довольны собой. И коллектив, и Дубов, и Панкратьева. Все это требовало некоторых энергозатрат, поэтому, погружаясь в рабочее бурление, Панкратьева иногда начисто забывала о своих насущных заботах. Так и в этот раз она вспомнила о принятом решении позвонить волшебнику лишь к концу рабочего дня.
Выслушав рассказ Панкратьевой о ее приключениях, Арсений озабоченно попросил ее все-таки к нему заехать. Панкратьевой совершенно не хотелось тащиться на другой конец города, но Арсений был настойчив, и по окончании рабочего дня она отправилась в уже знакомую квартирку в блочной пятиэтажке.
