Ирина Мясникова - Огонь в ночи
Воронин с таким нетерпением ждал осенних каникул, однако Лиза сообщила ему, что приехать они не смогут, так как им нельзя прервать занятия в секциях большого тенниса и верховой езды.
«Господи! Кого она из нашей дочки готовит? Жену олигарха, что ли? – запоздало спохватился Воронин. – И неужели эти занятия настолько важны? Неужели никто не соскучился по мужу и папе?»
На выходные Лиза приезжать тоже отказалась, ссылаясь на то, что перелеты на короткий срок без времени, достаточного на акклиматизацию, могут негативно отразиться на ее здоровье. И хотя жена с возрастом несколько расплылась, не любила готовить и постоянно была всем недовольна, он ее по-прежнему любил и никогда ей не изменял. Он видел в ней все ту же тоненькую и скромную Лизу, которую он привез в Уфу из Москвы, где та училась на фармацевта. Родом Лиза была из маленького областного центра в Белоруссии и воспринимала промышленную Уфу местом своей ссылки. Она не раз говорила супругу, что, как жена декабриста, поехала с мужем на край света и за этот подвиг он должен быть ей обязан по гроб жизни. Матери Воронина Лиза не понравилась сразу и бесповоротно. С подозрением она относилась и к своей внучке, как две капли воды похожей на Лизу.
– Балуешь ты своих баб! – укоризненно говорила мать. – Вон как разжирели, скоро на шее твоей уже не поместятся.
Мать за свою жизнь сделала очень приличную карьеру, и сколько Воронин себя помнил, вкалывала как лошадь, постоянно высказывая свое неодобрение замужним «захребетницам».
– Они же, Геночка, как ядовитый плющ! С виду красиво, а на деле душат своих мужиков почем зря. Это еще полбеды, когда плющ красивый. Твоя-то, Гена, красавица – чистая жаба!
Насчет жабы он с матерью никогда не соглашался. Однако то, что мама, как всегда, оказалась права и Лиза действительно очень похожа на тот самый ядовитый плющ, Воронин стал понимать только в этой своей такой долгой и одинокой командировке.
Постепенно его начали раздражать работающие на новом заводе люди, особенно женщины. А больше всех эта смазливая секретарша, доставшаяся ему в наследство от прежнего директора. В компании не так-то просто было уволить кого-то из персонала, за каждым кто-то стоял. Вот и за этой дурочкой наверняка чья-то мохнатая лапа имеется. Воронин даже не стал пытаться это выяснять, просто рычал на эту идиотку постоянно в надежде, что она сама не выдержит и уйдет.
Воронин сам не заметил, как стал срываться и на остальной персонал, секретарша несколько раз просто убегала от него в слезах, а главный инженер Сергиенко держался из последних сил. В глазах у него светилось явное желание набить Воронину морду. А тут еще эта модернизация завода, план которой он получил из компании. Автором программы числился некий Дубов, которого Воронин прекрасно знал как предприимчивого, но очень недалекого человека. Попытки поспорить с дубовской концепцией развития завода ни к чему хорошему не привели. Из компании он получил раздраженный ответ со строгим предписанием делать все по утвержденному вышестоящим руководством плану. Дубова тоже явно кто-то прикрывал. Причем с самого верха. Воронин попытался переговорить с самим Дубовым, аргументированно не оставив камня на камне от его концепции. Беседа закончилась страшным скандалом, когда уважаемые собеседники орали друг на друга матом так, что дрожали стены. И тогда Воронин принял решение не оплачивать уже практически выполненную Дубовым и его компанией работу.
«Теоретики хреновы! – думал Воронин. – Рисуют бумажки, макулатуру плодят, а настоящего производства не нюхали».
Однако беседа с Дубовым его насторожила. Никогда он еще не испытывал таких приступов неуправляемого гнева.
Неужели это все из-за Лизы? Из-за пресловутого «недотрахеита», как говорят ее подруги?
Воронин встречал по работе большое количество одиноких женщин и знал, как легко они впадают в истерику и скандалят, но чтобы такое происходило с ним! Геннадию Ивановичу было известно, что многие его сотрудники в отсутствие жен посещают местных дамочек, но его положение ко многому обязывало, да и какая-то подсознательная брезгливость не давала ему пойти по этому простому пути. И Воронин решил, что от избытка тестостерона еще никто не умирал. Живут же как-то полярники в своих длительных экспедициях. Вот и он как-нибудь приспособится к этой проблеме. И не такие проблемы решал.
Когда на завод от Дубова прилетела эта дамочка Панкратьева, Воронин старательно работал над собой и занимался изматывающим утренним бегом. Он уже практически выдержал это такое тяжелое совещание, но в конце все-таки сорвался. В Панкратьевой его раздражало абсолютно все. И костюм этот черно-белый, и туфли на огромных каблуках, и сумасшедший запах ее духов. А самое большое раздражение у Воронина вызвали ее портфель и дорогущие золотые очки.
«Возьми очки с портфелем, глядишь, за умного сойдешь!» – думал Воронин, разглядывая Панкратьеву.
То, что Панкратьева может быть действительно умной, в голове у Воронина никак не умещалось. Не бывает в природе умных с такими красивыми лицами. Ни среди мужчин, ни тем более среди женщин.
Воронин с раздражением наблюдал, как Панкратьева, разыгрывая из себя женщину-директора, разводит этих дураков – главного инженера и начальника установки. Вон слюней понапускали, только что хвостами не виляют. Кобели несчастные. Да уж, знал Дубов, кого прислать. Небось представляет, какая у мужиков на этих зарубежных заводах жизнь тяжелая. А эта дура и рада стараться, не понимает, что ее используют.
Когда дамочка явно уже решила, что выполнила поставленную перед ней задачу, Воронин все же слетел с катушек. Он высказал ей все, что думает, и про нее, и про придурка Дубова, и про всех остальных вертихвосток, которые лезут в мужские игры. Он даже увидел, как у нее на глазах стали наворачиваться слезы, а потом случилось что-то странное. Он почувствовал легкий щелчок по лбу, и его затопило жаром. Первая мысль, которая пришла ему в этот момент, была о климаксе. Он слышал от матери, что такое состояние называется приливом. Но у мужиков-то климакса не бывает. Или бывает? Эту замечательную мысль он так и не смог додумать, потому что вместе с теплом к нему пришло чувство стыда и вины. Зачем он орет на эту милую подневольную женщину? Она же просто выполняет свою работу и совершенно беззащитна перед ним.
Панкратьева отреагировала спокойно, достала из портфеля сигареты и пошла к выходу, за ней потянулись остальные, всем своим видом выказывая неодобрение поведению начальника.
Воронин тоже схватил сигареты, но идти вместе со всеми в курилку ему было неловко, и он отправился в свою личную комнату для отдыха. Открыл форточку и закурил.
