Шарлотта Хайнс - Милые пустяки

— Что случилось? — спросил он, застав ее посреди комнаты в весьма нервозном состоянии.

— Ничего, — ответила Лиз как можно беспечнее, искоса бросив взгляд на угол дивана. — Просто я удивлена, что ты пришел в такое время. Не помню, когда в последний раз ты возвращался домой так рано.

«Если уж день начинается с сюрпризов, то они не кончаются до самого вечера», — подумала она, усмехнувшись про себя.

— Да нет, мне еще нужно вернуться в клинику. Я, честно говоря, забежал принять душ и переодеться. Ребенку, которого я смотрел, меняли пеленки, ну и я немного испачкался. — Он указал на крупное влажное пятно на левом рукаве рубашки.

— Ясно, производственная травма, — пошутила Лиз. — Ну, иди, я сейчас поднимусь и буду тебя развлекать, пока ты переодеваешься.

— Чем доставишь мне огромное удовольствие. — Джон привлек ее и тесно прижал к себе. На короткое, но полное сладкой неги мгновение Лиз словно окунулась в него. Его приятно шершавые серые брюки мягко касались ее изящных длинных ног, немного ниже края коротких шорт. И по мере их приближения к лестнице, ведущей наверх, развитые мускулы его бедра напрягались все сильнее и сильнее, сообщая Лиз чувство знакомого возбуждения. Она с трудом поборола жгучее желание высвободить руку и провести тонкими пальцами по этим напрягшимся мускулам, повторяя их мужественные очертания. Желание…

— А где дети? — нарушил молчание Джон, по-видимому, не так взволнованный ее физической близостью, как она — его. — Еще не пришли из школы?

— Пришли и ушли, — сообщила Лиз. — Они пробыли здесь ровно столько времени, сколько требуется, чтобы умять сладости и выпить по полпинты молока. Потом убежали с Райаном.

— Ну и как им в первом классе?

— Кто знает? — пожала плечами Лиз. — Кажется, больше всего им понравилось, что старшие мальчики обучили их искусству изготовления бумажных шариков-снарядов, которые эти маленькие разбойники упоенно швыряли в какую-то несчастную девочку.

— Возраст такой, — улыбнулся Джон, пропуская ее первой в верхнюю спальню, — я в их годы тоже был уверен, что девчонки созданы исключительно для того, чтобы обстреливать их из разных самодельных орудий на спортивной площадке. Что ж, пожив на свете еще немного, я уяснил себе, что они годны и еще кое для чего. — Его рука немедленно скользнула под ее почти прозрачную майку.

— О, как мы легкомысленны! — Лиз ловко скользнула в сторону и остановилась вне пределов его досягаемости. Легко перебежав через разостланный по спальне синий ковер, она прижалась спиной к старинному гардеробу красного дерева.

— Не более чем сами этого хотим. — Джон ринулся к ней, в то время как она полезла в гардероб за чистой рубашкой.

— Вот как?! — Лиз метнула рубашку так, что та с шуршанием приземлилась на двуспальную кровать королевских размеров, а затем и сама опустилась на нее, испытывая приятное прикосновение атласного покрывала к обнаженным ногам.

Джон тут же принялся расстегивать намокшую от пота сорочку. Само движение его пальцев возымело волнующий эффект: Лиз прильнула к нему, ее руки сомкнулись поверх его плечей, а затем, спускаясь все ниже и ниже по его груди, начали неторопливо помогать расстегивать пуговицы. Расстегивая их одну за другой, она нежно улыбалась в его усталое лицо. Осторожно, но настойчиво раздев его по пояс и запечатлев тихий поцелуй на покрытой шелковистыми, чуть влажными волосами широкой груди мужа, она уткнулась лицом в эту грудь и тут, же услышала, как участилось его ровное, здоровое дыхание. У нее дух захватило от ликования — это был верный знак его неравнодушия. И пусть они находились в банальной спальне у себя дома, а вовсе не на пляже или в каком-либо другом экзотическом месте, а на ней самой всего полупрозрачная майка и старые шорты, а не наряд сказочной принцессы, но Джон все-таки хотел ее! Эта мысль влила в нее новые силы и польстила ее самолюбию, получившему этим утром такую пощечину. Она терлась носом, подбородком о его кожу, жадно впитывая шедший от нее резкий мужской запах. Он, этот запах, поднимал в глубине ее естества ураган дремлющих чувств, заставлял ее чутко реагировать на близость его плоти.

— Лиз?.. — Его голос стал глубок и проникновенен.

— М-м-м… — простонала она в ответ, торя языком дорожку среди жесткой поверхности черных волос.

Все существо Джона невольно дернулось навстречу ее ласкам, и она, на мгновение, подняв глаза, наградила его выразительным взглядом из-под полуопущенных век, затем пошла дальше, опуская руку все ниже. Скользя ею по плотной материи его брюк, она заметила, как ткань натянулась, теснимая чем-то, что пробивало себе путь оттуда, изнутри, навстречу ее собственным обольщающим усилиям. Лиз откинулась на край кровати, которую они делили многие годы, и, продев трепещущий пальчик ему за пояс, с силой притянула к себе все его крупное тело. Она плотоядно оглядела его с ног до головы, словно примеряясь, на какую часть накинуться в первую очередь. Наконец, видимо, выбрав, она обрушила шквал поцелуев на его шевелюру, постепенно перемещая объект атаки к нижней части лица.

Дальше, дальше, и вот уже ее язык описывает линию вокруг пояса Джона, потом пульсирующими губами еще дальше, к его ногам, покрытым теплой кожей. Постепенно пульсация передалась в ее напрягшиеся груди, упершиеся в стальные мускулы его ног. Дыхание Лиз перешло в сплошной томный стон, когда она стала медленно тереться грудью о его бедра. Ее соски были готовы, казалось, разорваться от наслаждения, они превратились в набухшие бутоны цветов неистового желания, которые должны вот-вот, уже в следующий миг распуститься.

Предвкушение безграничного наслаждения застилало глаза Лиз, по мере того как она концентрировала внимание на том, что творилось внутри ее организма.

— Любимая! — Прошептал Джон, и этот гулкий шёпот разнесся по всем уголкам ее сознания. Его руки, нетерпеливо подрагивая, опустились на ее мягкие плечи.

Лиз же едва ощутила, как сильно эти руки сжали ее. Все ее внимание было поглощено неповторимым вкусом и запахом тела мужа. И тут, наконец, она протянула непослушные руки к его ремню и судорожно начала расстегивать его.

В конце концов, он поддался ее неумелым попыткам. Не в силах ждать больше ни единой секунды, глубоко дыша, она расстегнула и ширинку, стянула эти ненавистные брюки прочь, оставив его в одних трусах, отчего он, отнюдь не проигрывал.

Лиз крепко обхватила его руками за бедра, вновь припадая к ним страстными губами.

Она с восторгом отвечала властным толчкам навстречу ей из-под низа его плоского живота, не переставая тереться о его горячую кожу. Жар, щедро испускаемый его плотью, казалось, струился в ее трепещущие руки, притягивая их к нему, как магнит.