Таффия Исаева - Семь историй о любви

Или…

«Да, мам. Да. Все именно так. Да, я врала тебе все это время. Да. Прости меня, а?» И что потом? Что будет потом – Надя не представляла.

– Ты соизволишь объяснить: что это было такое? – напомнила мать о своем присутствии, задумавшейся Наде.

– Я… Я люблю ее. – она ответила ровным и спокойным голосом, лишь чуть-чуть, самую капельку, споткнувшись в самом начале. Ее взгляд был так же спокоен, ясен и тверд. Она приняла решение, озвучила его и, теперь Наде предстояло отстоять свои слова… отстоять любой ценой… отстоять в одиночестве.

– В смысле «любишь»? Как подругу?

– Нет. Как женщину.

После этих слов мать подскочила к дочери и влепила ей звонкую оплеуху. Не ожидавшая такой атаки девушка растеряно всхлипнула, схватившись за мгновенно вспыхнувшую щеку рукой.

– Что ты несешь? – сквозь зубы прошипела разъяренная женщина, нависая над дочерью.

Надины глаза защипало, в горле встал тугой ком, жутко хотелось расплакаться, но она усилием воли подавила волну обиды и непонятного страха. Подняв взгляд в лицо матери она ответила чуть дрожащим голосом:

– То, что ты слышала. Я люблю ее как женщину, мама.

– Ты… Ты… Ты! – мать пыталась выговорить это слово, но ничего не выходило.

– Лесбиянка. – закончила за нее дочь, глядя прямо в глаза матери. Неужели когда-то это было самое родное и самое ласковое лицо в мире? Мама, которая всегда поймет, и выслушает, и даст совет? Родная, любимая мамулька, за которую и в огонь и в воду…

Неужели… это перекошенное злобой и отвращением лицо – твое? Я все та же Надька, все та же твоя единственная и самая любимая в мире дочь, и я все так же люблю тебя…

Что поменялось в мире за одну секунду?

Мать замахнулась, чтобы дать еще одну жгучую пощечину, но остановилась под взглядом дочери. Надя смотрела твердо и прямо на нее. Она видела занесенную для удара руку, но не сделала попытки уклониться. Ее взгляд, казалось, обездвижил женщину, подчиняя и заставляя отступать назад.

– Никогда не говори этого при мне. Слышишь?! Никогда!!! Больше никогда!!!

– Мам, не кричи, пожалуйста… Я тебя очень прошу.

– Ты не можешь… Не можешь… быть… такой… Это подростковый бунт? Или переходный возраст?! Может быть, протест против родителей??? В чем мы виноваты? Тебе чего-то не хватает? Может быть внимания? Да-да… В последнее время отец работает все больше, да и я сама…

Гнев уступил место растерянности. Мать бессмысленно скользила взглядом по кухне, но глаза все равно натыкались на сидевшую перед ней дочь.

– Ты же соврала? Да? Скажи мне, что ты соврала!

– Извини, мам… – Надя лишь отрицательно покачала головой.

– Господи, какой ужас! – прошептала потрясенная женщина, прижимая руки ко рту, словно не давая словам сорваться с губ.

– Мам… – Надя протянула руку к матери, но рука безвольно упала на колени, когда Надя увидела, как мать отшатнулась от нее, а в глазах самого родного человека восстал ужас и отвращение.

– Господи, какой ужас! Что нам теперь делать? Сегодня прилетает папа… Что ты скажешь ему?

– Могу повторить тоже самое, – тихо ответила Надя.

– Он убьет тебя, и будет прав! Как ты могла? Мы с отцом жизнь положили на то, чтобы сделать из тебя человека! Так ты отблагодарила нас??!

– А что я такого сделала? – Надя начала злится.

– Ты опозорила нас! Ты чудовище! Господи, за что мне это? Ты подумала о нас? Что мы сделали тебе плохого, что ты вот так с нами?

– Да как? Как я с вами? Просто я вот такая – от этого что-то поменялось???

– Во всем виновата эта… эта…

– Её зовут Поля, мам. – с долей издёвки подсказала Надя. – И поверь, она ни в чем не виновата.

– Плевать я хотела, как ее зовут!!! Когда это началось?

– Что «это»?

– Господи, неужели во всем виноваты мы? Но ты росла нормальной… Нормальной девочкой… Может быть чуть-чуть не такой как все… Но все же – нормальной! Что случилось? – внезапно мать осенила новая отгадка состояния дочери. – Тебя… тебя обидел кто-то? Кто? Когда?

– Нет, мама. Меня не насиловали и не обижали… Просто я вот такая. Я не изменилась. Я точно такая же как вчера и позавчера… Почему ты меня не слышишь? Ну почему?

– Значит это болезнь… Не переживай, мы с папой поможем тебе…

Надя тяжело вздохнула. Было странное ощущение наполненности непролитыми слезами. Казалось, что соленая влага достигла своего предела, и теперь одно неловкое движение может расплескать ее по щекам.

– Ты больна! И тебя надо лечить! Завтра пойдем к психологу… И, что бы я больше не видела этой… этой… этой около тебя!

Надя встала с табурета:

– Я все поняла, мама. Но ты кое-что забыла: твоя дочь выросла и сама выбирает себе друзей и подруг. – тихо, но твердо сказала она и вышла из кухни.

Она вошла в свою комнату и упала лицом в подушку, которая все еще хранила легкий запах духов любимой. Подушка моментально стала горячей и мокрой. Слезы лились, и не было такой силы, которая смогла бы остановить этот поток. Ах, мама-мама… Если бы ты могла понять меня… Но ты даже не попытаешься это сделать. Нужно избавиться от этой влаги. Вечером надо быть снова сильной. Еще сильнее, чем сейчас… Намного сильнее, потому что мать будет не одна – к ней присоединится отец… Смешно, но два родных человека будут вести с ней войну. Насмерть. До… А чем вообще может закончится такое противостояние? Тотальной холодной войной? Отлучением от дома и лона семьи? Надя много раз слышала подобные страшные истории… Лишь немногим удалось выйти из этой битвы без потерь и победителями. Победителями в войне с собственными родителями за право быть такой какая ты есть… Какая жестокая глупость!

Телефон пропищал короткую мелодию. Sms-ка.

«Ну как?»

«Никак, солнышко. Все хорошо. Она ничего не видела.»

«Значит пронесло?:)»

«Да, любимая… Мы увидимся вечером?»

«Не знаю, но очень на это надеюсь»

Вот и все. Короткая sms, но теперь вновь есть силы двигать горы и поворачивать реки вспять. Есть ради чего биться! Потому что любимая хочет ее видеть! А ради этого можно принести любые жертвы!

Надя встала и подошла к зеркалу. Глаза были красными и опухшими. Слезы все еще плескались в уголках глаз, но уже не скользили ровными струйками по щекам.

Надо быть сильной. Это нужно ради Поли… Ради себя… Ради нашего будущего.

На понимание и прощение рассчитывать явно не приходилось – слишком строгой была ее семья, и слишком четко блюлись моральные и общепринятые устои общества. Мать всегда принимает сторону отца – большого сурового мужчины – истинного главы семьи. Главой семьи должен быть настоящий мужчина – любила говорить Надина мама – такой как твой отец. Надя лишь усмехалась про себя, представляя, как этот «настоящий мужчина» падает в обморок при виде гея. Мальчики не интересовали Надю никогда. И уж конечно меньше всего ее интересовали «настоящие мужчины». Не нравится ни один мальчик? Ну что же такое бывает, это же не значит что у нее с головой что-то не так? Просто сверстники были какими-то глупыми и наивными. А когда Надя случайно услышала, как мальчишки обсуждают грудь и другие достоинства одноклассниц она испытала острое отвращение, представив, что так же будут обсуждать и ее. Спрятав себя за короткой стрижкой, мешковатой одеждой и кучей учебников – она вполне сносно существовала до третьего курса института. А потом…