Сандра Филд - Бабочка и разбойник

Она вошла в гостиную. Увидев его, она словно окаменела.

Сэт! В ее доме. Напротив ее компьютера с фотографией Маризы. Она набрала в грудь воздуха и сказала, пытаясь говорить помягче, но ее голос звучал бессердечно:

— Она твоя дочь, Сэт.

— Я уже догадался, — наконец-то смог произнести он.

— Вот о чем я написала тебе в тех двух письмах спустя два месяца после нашей встречи. Хотела сообщить, что я беременна. Но ты не получил моих писем.

— Я их действительно не получил. Но я верю, что ты их написала. Как ее зовут?

— Мариза. Ей семь.

— Она знает обо мне?

— Не совсем... Когда она впервые спросила о тебе, я сказала, что очень плохо тебя знаю и ты не мог на мне жениться. Она никогда не спрашивала, как тебя зовут.

— Ты собиралась рассказать мне обо всем когда-нибудь в будущем?

— Не знаю.

Вся его злоба куда-то исчезла.

— Ты должна была мне сказать в ту минуту, как мы только встретились! Мне необходимо увидеть Маризу.

— Не торопи меня!

— Семь лет, Лия! Меня обманывали все это время. А теперь ты говоришь мне, что я тебя тороплю?!

— Обманывали? Но ты же не хочешь иметь детей!

— У меня уже есть дочь, хочу я этого или нет.

Его глаза сверлили ее.

— Кто сейчас с ней?

— Няня, хороший по совместительству друг. Мариза обожает ее. Нэнси настаивает, чтобы раз в году я выбиралась куда-нибудь отдохнуть на несколько дней. Без концертов, без дочери.

— Значит, Мариза остается дома, когда ты гастролируешь?

— Это что, допрос, чтобы понять, хорошая ли я мать?!

Он подступил ближе.

— Нет, извини. Я совсем не то имел в виду. Я вовсе не сомневаюсь, что ты лучшая мать на свете!

Она положила голову на его плечо.

— Иногда бывает тяжело. Гастроли изматывают. Если я уезжаю надолго, иногда они с Маризой ездят со мной. В противном случае Мариза остается дома — я пытаюсь, чтобы она жила нормальной жизнью. Но я не могу бросить музыку!

Он засмеялся.

— Она музыкальна?

— Не может сыграть и ноты. Но она обожает книжки и уже написала около десяти собственных историй.

— Мой папа обожает книжки. До пенсии он владел издательским домом, а сейчас пишет новеллу.

— О, Сэт, что же теперь нам делать?

— Сначала я съезжу домой и выясню, что же произошло с теми злосчастными письмами. Ты поедешь домой и расскажешь Маризе обо мне. Потом мы встретимся.

— На словах все звучит довольно просто. Никакой женитьбы, никаких детей — вот что ты сказал. Я тоже не хочу замуж, так что с этим проблем нет. Но у тебя есть ребенок, и этот факт потребует от тебя взять определенные обязательства, а у меня такое чувство, что это то, чего ты больше всего боишься!

Она была абсолютно права.

— Я не могу игнорировать Маризу, как будто ее не существует на свете. И у меня есть обязательства, нравится мне это или нет. Точно так же, как я тебя оставил беременной, нравилось тебе это или нет... Но что ты имеешь против замужества?

Она освободилась от его объятий:

— У меня просто нет на это времени!

— Ты слишком занята, будучи музыкантом и матерью-одиночкой одновременно?

— Именно!

— Но если бы ты была замужем, ты уже не была бы матерью-одиночкой...

— Если ты такой умный, ты, случайно, не можешь объяснить мне, что мы будем делать дальше? Стоит нам взглянуть друг на друга, и у нас начинают играть гормоны. Мариза — доверчивое и невинное существо. Я не стану заниматься с тобой любовью у нее под носом.

— Ты права. Я буду навещать ее, когда тебя не будет дома.

Пытаясь не показывать, как ей больно слышать его последние слова, она продолжила:

— Неужели ты не понимаешь? Мы будем связаны на годы!

— Мы оба будем вольны жить своими жизнями.

Лия ухватилась за край стола.

— Впервые мы увидели друг друга на балу-маскараде, в масках и костюмах, но узнали друг друга спустя столько лет. Сейчас мы играем с огнем, Сэт.

— Мариза существует. Мне необходимо ее увидеть! Скажи, когда я могу встретиться с Маризой?

— Я решу, имеешь ли ты право встречаться с ней, после того, как ты все узнаешь о письмах. После того, как ты хорошенько подумаешь, что такое отцовство и что оно требует от человека. Мариза неплохо обходилась без отца все эти семь лет. Я не позволю то входить в ее жизнь, то исчезать из нее по мере появления у тебя свободного времени. Я не позволю причинить ей боль, Сэт.

— Не моя вина в том, что ты оказалась одна. И я не собираюсь отказываться от Маризы.

— Но тебе придется взять некие обязательства перед ней — не уверена, что ты на это способен.

Она защищала свою дочь так, как защищают матери-медведицы своих медвежат. Внутренне он восхищался и одновременно уважал ее за это. Он сказал чистейшую правду:

— Обязательства уже даны. С того момента, как я увидел зеленые глаза Маризы, у меня нет выбора.

— Когда ты уезжаешь с острова?

— Завтра утром.

— До конца дня я не буду выходить из дома.

Я не попадусь тебе на глаза — вот что она имела в виду. Разве этого он хотел? Он взял клочок бумажки и написал на ней номер своего мобильного и электронный адрес.

— Ты перешлешь мне эту фотографию Маризы?

Она слегка прикрыла глаза.

— Да.

— Спасибо!

У нее были синяки под глазами, и он нежно добавил:

— Позаботься о себе, Лия, — и вышел.

В то утро, когда Сэт должен был уехать, она чувствовала себя просто жалко. После того как он ушел вчера, она много играла, репетируя Брамса. Она что-то поела, пытаясь убедить себя, что одиночество и покой — это именно то, что ей нужно. Она даже немного поспала.

Теперь можно было расслабиться. Она держалась молодцом вчера, уговаривая Сэта принять ее условия. Она почти контролировала себя.

Лия решила искупаться. Она мирно покачивалась на соленой воде, пытаясь забыть обо всем и наслаждаться окружающим миром. На волнах красиво играли блики от встающего солнца, невдалеке приземлилась редкая тропическая птица. Песок был белым, а рядом с домом цвело дерево с оранжевыми плодами. Ей было намного лучше после того, как Сэт уехал. Прекрати об этом думать, Лия.

Через пятнадцать минут она уже возвращалась в свой домик, снимая купальную шапочку. По дороге она обмыла ноги от песка под мини-душем, любуясь цветом лака для ногтей.

В ветвях деревьев закричала птица. Лия напряглась, у нее бешено забилось сердце. В это время на пляж вышел Сэт в синих шортах-плавках и с полотенцем, перекинутым через плечо. Он ее не видел.

Затем, как будто почувствовав ее взгляд, он повернулся в ее сторону. Солнце играло в его волосах. Он заслонился одной рукой и направился к ней.