Анна Клири - Дни под солнцем

Сделав попытку улыбнуться, Валентино сказал:

— Я вовсе не возражаю против готовки, дед. — Он осторожно хлопнул старика по плечу. — Ну так как, что мы будем есть на ужин, дед? Как насчет соуса?

На некоторое время Пии удалось выкинуть Валентино Сильвестри из головы, но только на время.

Правда состояла в том, что, несмотря на все свои уверения, она обнаружила слабость перед первым встречным в Италии. Словно бы достигнутый ею за последние месяцы прогресс, ее самоубеждение и смелость, которая ей понадобилась для того, чтобы сесть на самолет и перелететь полмира, — все сошло на нет. В чем бы ни заключалась причина — в усталости или в ее непонятном влечении к Валентино Сильвестри, в уме она словно вернулась к прежнему состоянию, когда была переполнена страхами. И самое ужасное — Валентино это увидел.

Это было несправедливо.

Если бы только больше не встречаться с Валентино Сильвестри!

Хорошо хоть в Позитано больше никто ничего о ней не знает. Здесь хватает туристов, и вряд ли кто-нибудь обратит на нее внимание. И это было прекрасно. Ей только это и нужно! Никто здесь не ждет от нее, когда она будет рисовать. А если Пиа забудет обо всем и будет просто наслаждаться пребыванием в Италии, велики шансы, что ее способность рисовать вернется сама собой. Сама местность, в которой она находилась, просилась на холст.

Она часто думала о том, как ее пальцы буквально зудели от желания снова взять кисть. Это было так многообещающе, так похоже на нее прежнюю… В Пии родилась надежда — скоро она снова погрузится в работу и отрешится от всего мира.

Выйдя в город за продуктами, Пиа нашла рынок и магазин. К окончанию дня выбор хлеба в пекарне был невелик, но словно специально для нее осталась пара хрустящих панини.

Пиа поднялась по лестнице обратно к квартире Лорен. Она получала несомненное удовольствие, просто загружая продуктами холодильник.

Квартира Лорен была старой, с высокими потолками, простой и шикарной одновременно. Пол выложен плиткой лимонно-голубого цвета. Просторная спальня, гостиная с двумя плетеными креслами, ковриками, лампами и удобной софой. Одна стена гостиной целиком завешена фотографиями Лорен и ее друзей, которых у нее было немало. И она ничего и никого не боялась…

Не то чтобы сама Пиа боялась. Возможно, ей еще не по себе от авиаперелета, но мужчин она уже точно не боится!

Пиа глубоко вздохнула. Кого она обманывает? Она знала, что на самом деле имел в виду Валентино, когда говорил о ее страхе перед мужчинами.

Страх секса.

Что просто смешно! У нее были бойфренды, у нее даже был человек, которого она любила, но который, если признаться честно, оказался не таким уж фантастическим любовником. Ему всегда не хватало чуткости. Но когда Пиа не смогла отвечать на его ласки, он обвинил во всем ее.

Ее мысли потекли дальше.

В том, что Валентино действительно поцеловал ее, был один положительный момент. Он сказал: она ответила на его поцелуй!

Подумав о поцелуе, Пиа снова вернулась к Валентино. Все-таки он был самый привлекательный мужчина, которого ей доводилось встречать в своей жизни. Она до сих пор ощущала его мужской аромат, не могла полностью избавиться от его мужской ауры.

Пиа была уверена: Валентино обвинил ее в том, что она боится мужчин, не просто так. Он не хочет чувствовать свою вину и принимать оскорбление на свой счет. Она даже была довольна тем, как отреагировала на его слова. Любая женщина на ее месте повела бы себя так же!

Жаль только, что именно Валентино — такой умный, привлекательный мужчина, с таким влекущим акцентом — сделал все, чтобы обвинить в произошедшем ее. Впрочем, надо признать — целоваться он умеет, иначе она бы не ощущала до сих пор вкус его губ на своих губах.

Однако встреча с Валентино несколько поколебала ее уверенность в том, что в будущем ей стоит искать встреч только с милыми, скромными представителями мужского пола. Надо признать, в поведении мачо есть свои плюсы. Такие мужчины обладают большой властью над женским сердцем.

«А что, если я найду свою половинку в Италии?» — вдруг подумалось ей.

Это будет какой-нибудь интеллигентный работник музея или нежный миллионер с тонким вкусом, который понимает женщин, умеет выражать свои чувства и уважает чувства других. И еще целуется, как, например… как, например, Валентино Сильвестри.

Пиа покачала головой. Ну почему она не может забыть этого мужчину?

Чтобы отвлечься, она стала развешивать в шкафу свои вещи. От этого занятия ее отвлек звонок в дверь.

«Должно быть, это Валентино, — тут же подумала Пиа. — Кто еще знает, что квартира Лорен не пустует?»

Сердце у нее тревожно забилось. Что ему нужно?

Она взглянула на себя в овальное зеркало и ощутила, как пересохли у нее губы. На взгляд самой Пии, она выглядела прекрасно, хотя юбка, кажется, несколько коротковата…

У двери она заколебалась. А может, притвориться, что ее нет дома? Но тогда как она узнает, что было нужно Валентино?

Расправив плечи, Пиа открыла дверь.

Хотя она ожидала именно Валентино, при виде его по ее телу пробежала дрожь. Ей показалось или он действительно как будто даже стал выше? Он побрился и переоделся в рубашку чайного цвета. Странно, как легко она могла представить его в строгой белой морской форме, мерящим шагами палубу…

Темными глазами он оглядел ее с ног до головы. Пиа почувствовала жар.

Валентино склонил голову и вежливо произнес:

— Извините, что беспокою. Я пришел, чтобы… — Их глаза встретились, и Валентино сбился. Он взмахнул руками, как будто слова давались ему с большим трудом. Наконец он закончил: — Я бы хотел извиниться.

Пиа была поражена.

— Что? — пробормотала она.

Его подбородок напрягся. От этого движения мышцы на его бронзовой шее вздулись. Затем он продолжил:

— Я подумал над тем, что вы сказали. Я признаю — мне нет прощения… Я имею в виду — мое поведение на дороге, когда я вас поцеловал… Я был не прав.

Пиа не могла поверить своим ушам. Неужели Валентино только что признал свою неправоту? Неужели еще существуют подобные мужчины?

Между ними воцарилась тишина. Валентино продолжал молча смотреть на нее, и Пиа почувствовала себя обязанной сказать что-нибудь.

— Ох, ну тогда… В общем, я принимаю ваше извинение. Не хочу, чтобы вы сожалели.

— Сожалел? — Густые брови взметнулись вверх, в карих глазах зажегся огонек.

Он произнес что-то по-итальянски. Слова звучали музыкально, но если бы она хоть что-нибудь поняла!..

— Прошу прощения? — повторила Пиа. — Боюсь, я не так хорошо говорю по-итальянски, как вы — по-английски. Что вы только что сказали?