Кимберли Лэнг - Сладкое вино желания
— Затем Макс стал все больше времени проводить здесь и все реже бывать в городе, — продолжил он. — Работа в «Гарретт пропертиз» подчинила себе всю мою жизнь. То небольшое количество свободного времени, что у меня оставалось, я не собирался тратить на поездки сюда.
Внезапно Бренна обнаружила, что в его тоне нет ни капли гнева. Это притупило угрызения совести, не дававшие ей покоя все эти годы. В его взгляде появилось знакомое тепло, на которое ее тело мгновенно отреагировало. Грудь начало покалывать, внизу живота разлилась сладкая боль. Выражение его лица сказало ей больше, чем слова.
Как же приятно осознавать, что Джек не испытывает к ней ненависти и его тело не забыло о том, что их когда-то связывало. Ей вдруг стало жарко, и горячая вода явно здесь ни при чем.
Несмотря на все это, ей нельзя терять нить разговора. Он очень важен для нее.
— Но Макс всегда… — Не в силах договорить, она остановилась.
Джек пристально посмотрел на нее:
— Думаешь, Макс тебя винил?
Она кивнула:
— Должно быть. Когда мы развелись, он так расстроился.
— Макс не любил, когда его планы рушились. Он мечтал создать единую гостинично-винодельческую империю. Тебе удалось сделать то, чего никогда не удавалось ему, — вызвать у меня интерес к этому месту. Наш развод отбросил его на исходную позицию. Тогда он и придумал это нелепое партнерство. Макс не считал тебя виноватой в нашем разводе, Брен. Он во всем винил меня одного.
В его голосе не было горечи, однако ей от этого легче не стало.
— Прости меня, Джек. Мне правда жаль, что я стала причиной вашего с Максом разрыва.
— Перестань извиняться. Ты здесь ни при чем. Наш развод был для меня удобным предлогом, чтобы здесь не появляться.
Всего лишь предлогом? Нет, это невозможно.
— Должна быть еще какая-то причина. Твои разногласия с Максом…
— Не имеют никакого отношения к нынешней ситуации, — закончил он, сделав небрежный жест рукой.
Бренна подтянула колени к груди и обхватила их руками. Она пришла сюда расслабиться, но вместо этого напряжение только нарастало.
— В таком случае, почему? Если ни я, ни Макс здесь ни при чем, почему ты так одержим желанием продать свою половину?
Набравшись смелости, она посмотрела на него. Он по-прежнему не выглядел сердитым. Скорее уставшим от этого разговора.
— Сколько еще раз мне придется это повторять? Я не хочу заниматься виноделием. Я знаю, тебе этого не понять, потому что ты этим одержима. Тебе нужно почаще отсюда выбираться, расширить круг общения и увидеть, что мир не вертится вокруг этих чертовых виноградников.
Вот и поговорили. Его резкое замечание нарушило доверительную атмосферу. Внезапно ей стало тесно, и она выбралась из ванны. Прохладный вечерний воздух коснулся ее кожи, но ничто было не в силах остудить ее гнев.
— Какой же ты все-таки негодяй, Гарретт.
— Я? — произнес Джек в притворном замешательстве.
Тепло исчезло из его взгляда, и боль желания сразу же прошла. Старые обиды вернулись. Все встало на свои места. Так намного проще.
— Ты смотришь на меня свысока, разговариваешь со мной снисходительным тоном. Конечно. Наивная Бренна живет в своем замкнутом мирке и не знает, что где-то может быть лучше.
— Ты не можешь отрицать, что живешь здесь обособленно от остального мира. Раньше ты это признавала.
От волнения Бренна принялась ходить туда-сюда.
— Возможно, но это не означает, что я наивна. Только потому что я не училась в колледже…
Джек выбрался из воды и сел на край ванны:
— Это было твое решение. Тебя бы взяли в колледж при университете Дэвиса.
— Только потому, что в то время я носила фамилию Гарретт. Зачем мне было тратить время на лекции о виноделии, если я и так уже все знала?
— Возможно, тебе бы это понравилось. Или ты могла бы поступить в другое учебное заведение и выбрать себе еще какую-нибудь специальность.
— Мне так жаль, что из-за моей необразованности тебе было неловко перед твоими городскими друзьями-снобами, — произнесла она язвительным тоном.
— Они снобы потому, что их интересы отличаются от твоих?
— Нет, потому что они смотрят на других свысока. — Она сложила руки на груди. — Ты должен знать. У тебя была большая практика.
Джек раздраженно запустил пальцы в волосы:
— Зачем нам этот спор? Мы уже давно не муж и жена.
— И слава богу. — Взяв свой бокал, она сделала большой глоток.
— Если кто и сноб, Бренна, так это ты.
Она поперхнулась вином:
— Я? Вряд ли.
Джек подошел к ней и встал всего в нескольких дюймах от нее.
— Ты винный сноб, если можно так выразиться. Вся эта поэтическая чушь вроде «нектара богов» морально устарела.
Его замечание больно ее задело, и она не выдержала:
— Да, я скучна, да, я сноб и не хочу видеть дальше собственного носа. А ты грубый самоуверенный негодяй с комплексом собственного превосходства. Не знаю, почему мы с тобой вообще оказались вместе.
Бренна пожалела об этих словах сразу, как только они сорвались с ее губ. Когда она поймет, что нельзя махать красной тряпкой перед быком?
Взгляд Джека медленно скользнул по ее телу, и ее кожу начало покалывать. Как она могла забыть, что почти обнажена? Ее соски затвердели под тонкой тканью бюстгальтера, и губы Джека изогнулись в улыбке.
— Думаю, я помню почему, Брен, — спокойно сказал он.
От его хриплого голоса нервные окончания в ее теле зазвенели. Он был так близко, что она чувствовала исходящее от него тепло. Ее сердце учащенно забилось, колени задрожали. Черт бы его побрал!
— Н-не меняй тему.
— Я не меняю. Эта тема постоянна. — Он провел пальцем по ее ключице.
— Это всегда было между нами.
— Джек, не надо, — произнесла она, но не смогла отстраниться. Ее тело хотело большего. Все, что ей для этого нужно, это сделать маленький шажок вперед…
Нет … Чтобы не смотреть на искушение, она закрыла глаза, но ее другие органы чувств оставались под его воздействием. Секс ничего не решил бы. «Никогда не решал», — напомнила она себе. Они это проходили уже много раз. Сначала ссора, затем бурное примирение в постели. С помощью интимной близости они лишь на время откладывали решение проблемы. Сейчас она бы только все усложнила.
Она должна об этом помнить, как бы сильна ни была боль желания.
Его пальцы скользнули вниз по ее боку, затем переместились на живот. Их прикосновения были такими легкими, что ей казалось, будто на нее села стайка бабочек.
— Джек, я… Мы не должны. Не можем. — Она не знала, что пытается сказать, но лучше слабый протест, чем никакого.
