Морин Чайлд - Макс и Джулия
— Ни у кого из моих знакомых еще нет внуков, — с жаром продолжала мать. — Как это будет выглядеть? Как я посмотрю в лицо своим друзьям? — Она аккуратно сложила свои тонкие руки на узкой груди, чтобы не помять идеально отутюженную шелковую блузку, заправленную в брюки из льна.
— Если все пройдет достаточно тихо, — задумчиво произнес Дональд Прентис, скорее разговаривая сам с собой, чем обращаясь к кому-либо, — возможно…
— Что? — Маргарет развернулась к нему как кобра. — Что никто не заметит, как начнет расти ее живот? О, такие вещи люди прекрасно замечают! И, смею тебя уверить, мои друзья никогда не простят мне, что я бабушка.
Родители говорили так, словно Джулии вообще здесь не было. Они говорили о ней, как если бы она была не их дочерью, а каким-то дальним родственником, до смерти надоевшим своими бесконечными просьбами.
Это было то, к чему она привыкла. Она привыкла не вызывать никаких чувств, кроме раздражения, у тех людей, которые, казалось, должны были любить ее. То внимание, что Джулия получала от своей няни и гувернантки, было единственным, что она знала в детстве. А когда она выросла, то поняла: ее родители вообще никогда не хотели иметь детей.
Ее мать как-то рассказывала своей подруге о том, как случайно забеременела и что это был за ужас для нее. Окинув взглядом комнату, где она выросла, Джулия внезапно осознала, что никогда не чувствовала себя здесь уютно. Никогда этот дом не был для нее родным.
Нервно потерев виски, Маргарет взглянула на Джулию.
— Могу ли я спросить, кто отец этого злосчастного ребенка?
Джулия вжалась в кресло, положив руку на свой живот, словно не желая, чтобы ребенок услышал эти недобрые слова.
— Его имя Макс. Макс Ролланд.
Маргарет нахмурилась, хотя туго натянутая кожа почти не позволила ей сделать это.
— Ролланд. Хм. Нет, не думаю, что я знаю каких-нибудь Ролландов. Дональд?
Джулия понимала, что эта новость полностью затмит известие о ее беременности. Как только родители узнают, что их единственная дочь собирается замуж за человека без родословной, все остальное потеряет для них всякое значение.
Странно, но Джулия почти с удовольствием предвкушала эту сцену.
— Макс Ролланд… — задумчиво повторил Дональд.
— Кто его родители? — В голосе Маргарет слышалось нетерпение.
— Они умерли… — начала Джулия.
— Я не спрашиваю, что с ними случилось, — раздраженно перебила Маргарет. — Я хочу знать кто они?
— Мне знакомо это имя, — протянул Дональд из своего кресла. — Я только не могу вспомнить…
— Макс принадлежит к высшему обществу, — сказала Джулия. И, улыбнувшись, добавила: — Его отец был водителем грузовика, а мать — домашней хозяйкой.
Маргарет прижала руку к груди и откинулась назад, словно ее тело проткнули шпагой.
— Ролланд! — Дональд Прентис стукнул кулаком по ручке кресла. — Я вспомнил. Это тот выскочка с Уолл-стрит. Он сам сделал себе имя, но…
— Водитель грузовика!.. — Маргарет упала в кресло и закрыла рукой глаза. — О боже, как это могло случиться?
Джулия проигнорировала эту сцену.
— У Макса очень хорошо идут дела, — сказала девушка. — И он… хороший человек. — Возможно, это как раз преувеличение, подумала она.
— Домашняя хозяйка… — прошептала Маргарет, словно боясь, что кто-то может услышать ее.
— Люди говорят, что он холоден, расчетлив и безжалостен, — продолжал Дональд, хотя его жена не слушала его, а Джулия не хотела слушать. — Он мог бы стать серьезной силой в городе, если бы у него было соответствующее происхождение.
— У него неплохо получается и без этого, — заметила Джулия.
Дональд нахмурился.
— Не сомневаюсь. Но для таких, как он, все же существует предел.
— Потому что у него не голубая кровь? — Джулия встала с кресла и посмотрела на родителей. — Это нелепо. Макс умный и способный человек и добился всего собственным трудом.
— Вот именно. — Дональд многозначительно наклонил голову.
Солнечный свет, проникая сквозь окна, отражался от белых стен и пола, и глаза Джулии уже начинали болеть от этой сверкающей белизны. Почему она так беспокоилась, что скажут ее родители насчет ребенка? Почему она так боялась, что может оборваться последняя ниточка, связывающая ее с семьей?
Ведь на самом деле она никогда не имела семьи. Она всегда была одна.
По крайней мере, до сих пор.
Теперь у нее был ребенок.
И у нее был Макс.
— Просто невозможно, чтобы ты серьезно собиралась выйти за него замуж. — Это прозвучало не как вопрос, а, скорее, как утверждение.
— Напротив, с каждой минутой мое намерение становиться все более серьезным. — Джулия перекинула через плечо ручку своей кожаной сумочки.
— Джулия, не делай то, о чем будешь потом жалеть, — предупредил отец.
— Я уже сделала это, папа, — сказала девушка, поворачиваясь к двери. — Я пришла сюда, ожидая получить поддержку. Но теперь жалею об этом…
Джулия быстро пересекла комнату, вышла в коридор и начала спускаться по лестнице. На последней ступеньке она обернулась, услышав за собой шаги.
В самом конце лестницы стояла Маргарет Прентис, холодная и неприступная.
— Что, мама?
— Не надейся, что мы с отцом признаем твой брак. Если ты это сделаешь, ты повернешься спиной к своей семье.
Маленький комок страха привычно сжался в ее животе, но, сделав глубокий вдох, она почувствовала, как он отпустил ее.
— Я понимаю это, мама. До свидания, — сказала Джулия и закрыла за собой дверь.
На следующий день Джулия была слишком занята, чтобы думать о своих родителях. Она готовилась к свадьбе.
— Свадьба должна быть шикарной, — сказала Аманда, когда подруги устроились в креслах в «Парк-кафе». Открыв кожаный кейс, она вытащила органайзер и просмотрела свои записи. — Я знаю, Макс бы хотел, чтобы все прошло достаточно быстро, но, — Аманда подмигнула Джулии, — это вовсе не значит, что свадьба должна быть скромной. Я знаю хороших поставщиков продуктов, и еще я хотела бы, чтобы ты посмотрела предложения нескольких флористов.
Джулии хотелось бы углубиться в свои собственные записи, никак не связанные с предстоящей свадьбой. Она стояла во главе проекта, частично финансируемого их фондом, и несколько моментов просто необходимо было обдумать, и немедленно.
— Почему бы тебе самой не выбрать поставщика, Аманда? Последнее время меня тошнит от одной мысли о еде.
Слегка нахмурившись, Аманда потянулась к своему кофе и сделала большой глоток.
— Мне кажется, что ты чувствуешь себя не в своей тарелке с тех пор, как побывала у родителей.
