Ты моя судьба - Ронни Траумер
— Это девочка, — выдохнула я, глядя на него.
Он поднял на меня взгляд, в его глазах отразилось что-то похожее на одобрение.
— Её будут звать Дамира, — спокойно произнёс он, словно этот вопрос даже не подлежал обсуждению.
Я замерла. Имя… Я даже не задумывалась об этом.
— Почему Дамира? — прошептала я.
Он не сразу ответил. Его пальцы постукивали по деревянной поверхности стола, и лишь через несколько секунд он произнёс:
— Потому что она должна быть сильной.
Эти слова застряли во мне. Сильной. Да, моя дочь должна быть сильной. Как бы ни сложилась её жизнь, я не позволю ей пройти через то, через что прошла я.
Я кивнула, принимая это имя так же, как и всё, что случилось в моей жизни.
А когда она родилась, всё изменилось окончательно.
Я не помнила боли, не помнила страха, когда впервые услышала её крик. В тот момент всё исчезло — осталась только она. Маленькая, крохотная, с розовыми щёчками и удивительно серьёзным выражением лица. Она была моей. Моей дочерью.
Я держала её на руках и не могла поверить, что эта маленькая жизнь появилась из меня, что теперь у меня есть кто-то, кого я буду любить больше всего на свете.
Тимур был там. Он стоял в стороне, наблюдая. Он не говорил лишних слов, не показывал эмоций, но я видела, как он смотрел на неё. В его взгляде было нечто, что я не могла разобрать.
Когда спустя несколько часов он сел рядом со мной и посмотрел на малышку, я спросила:
— Ты счастлив?
Он не ответил сразу. Посмотрел на меня, затем снова на дочь, а потом едва заметно кивнул. Я знала, что он не покажет свои эмоции, но надеялась что теперь у нас обоих был смысл.
Глава 18
Я знала, что у Тимура есть сын. Давид появился в этом доме всего пару раз за то время, что я здесь жила, но наши встречи всегда были короткими. Он не проявлял ко мне никакого интереса, а я не знала, как себя вести рядом с ним. Это был взрослый восемнадцатилетний парень, от которого веяло отстранённостью, но в его взгляде читался разум и характер Тимура.
И вот, несколько месяцев спустя после рождения Дамиры, он снова приехал.
Когда я услышала мужской голос в холле, сердце сжалось, потому как знала, кто это. Давид приехал ненадолго, как всегда, и когда он вошёл в гостиную, где я находилась с дочерью, почувствовала, как воздух в комнате стал холоднее. Высокий, статный, с тяжёлым взглядом, он смотрел на меня не как на мать своей сестры, не как на женщину, живущую в этом доме, а как на чужую. В его глазах было презрение. Он не сказал ни слова, просто молча окинул меня взглядом, от которого мне захотелось спрятаться.
Но когда он увидел малышку, всё изменилось.
Дамира лежала в своей колыбели, беззаботно изучая игрушку в своих маленьких пальчиках. Давид подошёл ближе, и в его взгляде что-то дрогнуло. Он наклонился, осторожно коснулся её руки, и малышка, чувствуя тепло, слабо сжала его палец.
— Ты же не понимаешь, что творится вокруг, да? — негромко сказал он, но голос его стал мягче. — Повезло тебе.
Я смотрела на них и чувствовала облегчение. Он не принял меня, но он принял её. Вся его неприязнь, что была направлена на меня, исчезла, когда он был рядом с Дамирой. Он поднимал её на руки, ходил с ней по комнате, шептал ей что-то негромкое. Она тянулась к нему, словно знала, что перед ней её родной брат.
И каждый раз, когда он приезжал, даже если его взгляд в мою сторону был холодным, к Дамире он относился с искренней заботой. Это было единственное, что имело значение.
Глава 19
Годы шли. Я смирилась с тем, что Тимур никогда не полюбит меня так, как я любила его. Я видела его заботу, его ответственность, но не любовь. Он относился ко мне с уважением, но между нами всегда оставалась дистанция. Он никогда не говорил лишних слов, никогда не показывал чувств. А я… Я отдавала всю свою любовь дочери.
Дамира росла в окружении тепла и заботы. Тимур её любил и баловал, дарил ей всё, что только можно пожелать. Он редко улыбался, но когда Дамира смеялась, его лицо становилось мягче, взгляд теплее. Она была его слабостью, и я никогда не ревновала. По крайней мере, старалась.
С сыном же у него отношения только ухудшались. Давид приезжал редко, и эти визиты всегда сопровождались напряжением. Он приезжал только ради Дамиры, и в такие моменты я видела, что в глубине души он всё же привязан к своей семье. Но ко мне… Ко мне он испытывал только презрение.
В его взгляде было что-то ледяное, когда он смотрел на меня. И если в начале он просто избегал разговоров, то со временем стал позволять себе язвительные замечания. Напоминал, откуда меня притащили в этот дом, бросал колкие фразы, которые могли бы ранить, если бы я позволяла себе на них реагировать. Я молчала. Не собиралась убеждать этого обделённого любовью парня, что я по сути ничего не решала. Не собиралась становиться героиней из дешёвых фильмов, оправдываться или пытаться завоевать его расположение.
Но потом всё изменилось.
Давид отсидел год в тюрьме. Мы не обсуждали, за что именно, но, выйдя на свободу, у него появилась не просто девушка, а жена. И сын.
Он изменился. Уже не бросался словами, не пытался задеть меня при каждом удобном случае. Но главное — он стал давать отпор Тимуру. Их отношения с отцом и раньше были сложными, но теперь обострились до предела. Давид никогда не был слабым — он рано потерял мать, вырос сам по себе, добился многого без поддержки отца. А Тимур всегда бесился из-за этого, особенно когда Давид отказывался жить по его правилам.
Но окончательно всё сломалось, когда Давид женился. И не на ком-то, а на женщине, которая отправила его за решётку. Тимур был в ярости, считал, что сын совершил ошибку, что его используют, но Давид не слушал. Он больше не склонял голову, больше не искал одобрения. Он боролся за свою семью, за свою свободу, даже если это означало полный разрыв с отцом.
Я не знала всех деталей, мне не рассказывали о семейных делах, но напряжение в
