Сын моего сына - Марина Вуд
— Это очень хороший магазин, — спокойно произношу я, стараясь смягчить тон. — Я здесь своим ба… кхм… подругам, иногда покупаю подарки.
— Вот и покупайте своим подругам, а мне не надо, — Ангелина снова качает головой, её губы плотно сжаты.
Вскидываю брови, глядя на нее.
— Я не знаю, какие процессы происходят в твоей симпатичной голове, но могу тебя заверить, что как женщина, ты меня не интересуешь. Так что, можешь смело пойти и купить себе нормальное, красивое белье, — говорю и киваю головой на бутик.
— Нет, — цедит сквозь зубы она. — Я обойдусь.
— Как хочешь, — качаю головой.
Я отхожу от витрины. Её отказ, скорее всего, продиктован старыми привычками или страхами, и я понимаю, что нет смысла дальше настаивать. Но, черт возьми, я ведь нормальный мужик. На долю секунды в голове проскальзывает мысль, какой бы она выглядела в красивом белье, если бы позволила себе такую роскошь.
Мысленно представляю её фигуру в тонком кружеве или изящном шёлке. Она стройная, с лёгкими изгибами, которые, я уверен, такие ткани только подчёркивают. Её кожа, мягкая и гладкая, казалась бы ещё более нежной в контрасте с глубокими оттенками или даже классическим чёрным. Её волосы, падающие на плечи, добавляют к образу что-то естественно-притягательное.
Но я тут же отгоняю эти мысли. Ангелина — не просто женщина, которую можно оценивать по внешнему виду. Она мать моего внука, в конце концов!
«Хватит, Тихий, представлять её почти голой!», — говорю себе мысленно и возвращаюсь к реальности, где есть куда более важные вещи, чем больные фантазии.
Ангелина
Захожу в примерочную и в памяти тут же всплывают слова бабы Вали: «— Если послушной будешь, то много чего получишь…»
Угу! Конечно. Спешу и падаю.
Едва сдерживая раздражение, собираю в кучу свои эмоции и начинаю раздеваться. Каждое движение даётся с трудом, как будто одежда прилипла к коже, а вместе с ней и все мои страхи. Ловлю своё отражение в зеркале и на мгновение замираю. В голове проносится мысль: «Господи, на кого я похожа? На голове черти что! И эти темные круги под глазами…»
Стиснув зубы, быстро примеряю одежду, которую выбрала, стараясь не думать о том, как нелепо я себя чувствую. Всё это кажется чужим, не нужным. Я делаю это только потому что не хочу конфликтовать с Тимуров. Но и быть должницей, тоже не хочу.
Примеряю джинсы и несколько кофточек. Выбрала только то, что было на акции. Одежда достаточно простая, ничем не примечательная, но удобная. Это всё, что мне нужно.
Снова смотрю на себя в зеркало, поправляю волосы, стараясь хоть немного привести их в порядок, но результат не радует. Ощущение, что я пытаюсь наложить пластырь на глубокую рану, чтобы скрыть её от посторонних глаз. Но, к сожалению, это не поможет.
В глубине души меня разъедает противоречие: с одной стороны, я знаю, что должна быть благодарной Тимуру за эту заботу, а с другой — не могу избавиться от ощущения, что всё это как-то неправильно. Как будто я оказываюсь в ловушке, принимая его подарки.
Наконец, собрав волю в кулак, надеваю обратно свою одежду и когда я выхожу из примерочной, Тимур уже стоит возле кассы, обсуждая что-то с продавщицей. Он замечает меня и мгновенно переводит на меня взгляд, чуть приподнимая бровь в немом вопросе. Я киваю, показывая, что готова, и пытаюсь выдавить из себя слабую улыбку, но, кажется, она больше похожа на болезненную гримасу.
— Всё подошло? — спрашивает он, бросив взгляд на фирменные пакеты, которые продавщица уже аккуратно расставила на стеклянном столике и их кажется больше, чем должно быть. Я с недоверием смотрю на них, но не нахожу в себе сил спорить или задавать вопросы. Лучше просто закончить этот день и уехать домой.
— Да, — отвечаю я, пытаясь звучать как можно более спокойно. — Всё в порядке.
Тимур что-то невнятно бормочет и затем вдруг, как бы между делом, произносит:
— Пожалуй, стоит отметить удачные покупки. Как насчёт того, чтобы поужинать где-нибудь?
Едва заметно морщусь, стараясь скрыть охватившее меня неудобство. Мысли о том, чтобы провести ещё какое-то время вместе, когда я и так уже измотана и на пределе, вызывают смешанные чувства. Вроде бы я должна быть вежливой и благодарной, а с другой — я просто хочу уйти, спрятаться, остаться наедине со своими мыслями и своим ребенком, которому к слову очень даже хорошо на руках у этого грозного и строгого мужчины.
— Тимур Эльдарович, я… устала, — говорю я, не поднимая на него глаз. — Может, в другой раз?
— Хочешь, чтобы ребенок ехал домой голодным? — хмурясь оборачивается на меня Тимур.
Подхожу я к ним ближе и забираю со стола пакеты: — Не хочу, — отвечаю ему с тяжёлым вздохом. — Дань, ты кушать хочешь? — обращаюсь к сыну.
— Да, — кивает малыш.
— Вот видишь, — снова смотрит он на меня, как на вселенское зло.
— Ну, вам, как отцу с опытом, виднее, — не удерживаюсь я от едкости.
— Ангелина, — предупреждающе рычит он, опуская сына на пол и Даня юрким мышонком бежит ко мне.
Целую его в макушку.
Тимур скользит взглядом по нашему маленькому уютному моменту, потом снова смотрит на меня, и в его глазах мелькает что-то похожее на удовлетворение, вперемешку с терпением. Он видимо, понимает, что все его старания не прошли бесследно.
— Ладно, — говорит мужчина, не скрывая лёгкой улыбки. — Пойдем. Мне всё равно хочется провести вечер с тобой и твоим сыном.
Я выдыхаю с облегчением, несмотря на своё внутреннее сопротивление. Мы вместе направляемся к выходу, Даня держится за мою руку и радуется тому, что может провести время с новым другом. Это, конечно, немного разряжает атмосферу.
Когда мы садимся в машину, Тимур немного отстраняется, чтобы дать нам время спокойно устроиться. Небольшая пауза позволяет мне снова подумать, что всё это всё-таки не так плохо, как казалось изначально.
Машина трогается, и дорога ведет нас к уютному ресторану с хорошими отзывами, который выбрал Тимур.
На этот раз я чувствую себя немного более расслабленно, просто наблюдая за тем, как Даня с удовольствием рассматривает картинки меню и пытается выбрать, что
