Мать и мама - Сергей Набоков
– А муж ваш что?
– Счастливее папаши, чем Петя, сложно было отыскать! Везде с собой брал Василька, что вы, такие друзья – не разлей вода! Возьмёт его маленьким на ручки, прижмёт к себе, в глазу только слеза блеснёт! А порой мне на ухо шепнёт, говорит: – «Мать, а может где у Василька сестрёнка есть?», уж так сильно его любил, всё для него. А уж, когда внуков дождался – словами не передать. Перед смертью, за пару дней, словно чувствовал, что уйдёт, сказал: – «Мать, спасибо тебе за сына!». Вот так и прожили, а то на старость лет сидели бы, как два перста, а так сколько радости! Ой, извините, Аля, я наверное, лишне хвалюсь?
– Ничего! Мне приятно слышать вашу историю, как будто вашим счастьем напиталась, даже легче стало.
– Почему вы не вернулись через месяц? – Марина Ивановна спросила так, словно требовала ответа. Она спросила не ради своего любопытства, Марина Ивановна понимала, что это нужно Элеоноре Арсентьевне, как нужна исповедь томимому человеку.
– Я стала ждать подходящего момента, всё рассказать Лёве, а этого момента всё никак не было. Такая работа, сами понимаете, а время шло. Однажды, ночью раздался телефонный звонок, позвонила Лидия Андреевна и потребовала Лёву к телефону. Его у меня не было, я так и ответила; добавила чего ради, он должен быть у меня. Она, разумеется, не поверила мне и требовала Лёву к телефону. Сказала, что ей всё известно про нас. Я растерялась и бросила трубку. В ту ночь её было плохо, до своего врача не могла дозвониться. Каким-то образом она нашла Лёву, всё-таки дочь своего отца, – с небольшим ехидством улыбнулась Элеонора Арсентьевна.
– В командировку, что ли уехал?
– Нет, Марина Ивановна, никуда он не уехал. У своей профурсетки был. Подцепил двадцатилетнюю ассистентшу, или она его! И похаживал к ней. Вот тогда-то мне и отлились слёзки Лидии Андреевны. Лидия Андреевна была словно каменный монолит, столько лет знала про наш роман и держалась, а я – куда мне! Будто землю выбили из под ног.
– Ну, вы хоть с ним объяснились?
– А что толку? Я даже ему женой не была. Он так и заявил, что не желает передо мной отчитываться, перед Лидией Андреевной не собирается, а я – тем более.
– Но он же вас любил?!
– Любил. Когда-то! Прошла наша любовь, как оказалось. Но, что самое обидное, я его даже понимала. В своё время, моя любовь для Лёвы была тихой гаванью, в которой он прятался от Горонковых. Я была укрытием в непогоду. А молодая девчонка оказалась цветком, который он сорвал после непогоды. Он уже не нуждался в моей любви. Лидия Андреевна для него была реквизитом из жизни, он сама себе был хозяином, а девчонка стала его самостоятельным выбором, которой он сделал не под давлением обстоятельств, а потому, что мог этого хотеть, не оглядываясь ни на кого.
– И вы ему не сказали?
– А как же! Сказала! Только он ещё больше разозлился и не поверил. Сказал, что я всё вру, чтобы только его удержать! Что нет никакого ребёнка и нам надо расстаться! Вот почему я не поехала за своим малышом! Потом глубочайшая депрессия! А знаете, кто меня оттуда вытащил? Не знаете! Лидия Андреевна! Даже в этом, стерва, сильнее меня была!
– Неужели?
– Да, именно! Приезжать ко мне стала. Модного психолога привозила, я даже и не знала раньше про таких докторов – вот так и вытащили меня из ямы меланхолии.
– Больше вы не виделись с Львом Аркадьевичем?
– Нет, почему? Виделись. Привычка – страшная сила. Через год где-то, он ко мне приехал. Не удивлюсь, если его Лидия Андреевна ко мне послала, – с легкой злостью сказала Элеонора Арсентьевна. –Я его уже сама не любила той любовью, что была в молодости. Она сменилась предприимчивостью и прагматичностью. Он всю жизнь делал карьеру, я тоже, старалась ничего не упускать. Когда он вернулся, наверное, молодуха ему изрядно надоела, мы попробовали снова начать жить вместе, ну, как раньше, но уже было не то. Я стыдилась предать Лидию Андреевну, после того, что она сделала для меня, хотя ей уже было плевать на всё, а во вторых, осадок остался. Остались, как говорится, друзьями, близкими. На тот момент, уже года три как прошло, когда я решилась вернуться в детский дом, но малыша моего в нём уже не было. Евгения Ивановича тоже не было, на пенсию успел уйти. Я его разыскала, заведующего то, через связи, но он не знал, сказал, что презирает меня, и не сказал бы, где ребёнок, даже если бы знал.
– Не пробовали искать малыша?
– Лёва особого интереса не проявил, думаю, так мне и не поверил, что ребёнок есть. Тогда уже почти семь лет прошло – смирилась.
– Что же было, как вы жили?
– А никак! Потом стало не интересно! Ничего уже не интересовало! Были просто будни – серые и унылые! Вышла замуж, потом его выгнала, через пару лет. Работала. Лёва помогал, когда нужна была помощь, а потом помощь и ему понадобилась – перестройка, распад Советского Союза. Пришла новая власть, новые люди, Лёва ушел из политики. Начал заниматься бизнесом, тут ему, конечно, пригодился весь его жизненный опыт, связи. Продуктами занимался, возил к нам из Европы, потом иномарками стал торговать, мебелью, ещё что-то. Денег у него стало ещё больше! Лидия Андреевна в 1993 году подала на развод и уехала в Израиль, оттуда, вроде, в Канаду, и всё, больше мы про неё ничего не слышали. Всё, что от неё осталось – эта дача!
– Какая дача? – не поняла Марина Ивановна.
– Эта самая! Пансионат то – это бывшая дача Горонкова, да! После его смерти, дачу оставили Лидии Андреевне. Помогли, да и Лёва уже был при власти, так что… А когда разводились
