Обещай себе жить без драм - Анна Беляева
Сбегать было приятно, словно грешник от покаяния. Чем дальше была девушка, тем становилось легче, голова прояснилась. Даже ревность как-то притихла, став фоновой.
Догнал Марину. И все, что услышал:
– Общайтесь, пожалуйста, после работы, Дань. Я все понимаю, но времени мало. Дел много.
И ничего более. Даже в тоне нет никаких эмоций. Только дело. Дело без конца. И лучше уж так, чем стоять и, ненавидя, обожать ее, не имея ни прав, ни оснований.
****
После первого блока съемок все расползаются кто куда. Дети готовиться к спортивным стартам и творческим конкурсам, Андрей Михайлович, спонсоры и телевидение –отсматривать материалы. Помрежа – к тем, кто отрабатывает спорт, Марина – по творческой составляющей. Дане бы тоже можно посмотреть, как лучше будет снять ребят, хоть на “веселых стартах”, хоть на “сцене”, но с собой никто из коллег не позвал и, кажется, никто не ждет его особенно. Пока Шмелев решает, податься ли ему в на стадион и успокоиться о Сережу, или же домучить себя до полной невменяемости, вдыхая на раскладном стуле вплотную притертые коленями к его ногам мяту и цитрус желанной кожи по правую руку от себя, обнаруживает, что девушка опять рядом.
– Я думал, ты ушла снятое просматривать со всеми?– удивляется Шмелев, глядя на корреспондента.
– Не нужна я там сейчас,– пожимает плечами его личная обуза.
“Ты и здесь ни к чему”,– мысленно гонит ее от себя Даня.
– Ну, сходи тогда на стадион. Вдруг повезет, Серега тебе интервью даст. Должен же он когда-то разговориться, может, красивая девушка простимулирует?– мужчина улыбается лукаво и легонько поворачивает журналистку в сторону спортплощадки.
Сергей Борисович был совершенно бесценным приобретением их команды, но один недостаток, по мнению пишущей и снимающей братии, у него был неисправимо ужасным: Серега не давал интервью. Никому, никогда, ни при каких условиях. А еще не завел соцсетей, не светил семью, не пиарил детей. В общем, был очень непростым персонажем, из которого инсайда не вытянешь, сколько не кружи. Тем и желанен был для каждого первого журналиста.
– Да уж конечно!– смех задорный, горячий, высыпается бусинками по воздуху.– Ваш Сережа – тот еще говорун. С него дождешься интервью, как же!
– Прояви мастерство! Первый, кому Серый даст интервью, получит премию от гильдии репортеров. Или что там у вас есть профессиональное?– хочется подтолкнуть девчонку в сторону стадиона и избавить себя от нее.
– Журналист года,– девушка оборачивается.– А ты тоже на стадион?
– А я, золотко, пойду слушать, как шипит на ребят недовольная их идеями Мариночка Сергеевна,– приобнимает хрупкое плечо и движет в буквальном смысле все упрямое маленькое тело в сторону стадиона.
– Это даже интересно. А можно мне тоже послушать, как шипит твоя начальница?
– Поверь! Это для очень сильных духом. С Серегой проще и спокойнее!– разворачивает и практически вталкивает журналистку на тропинку, ведущую к спортивной площадке.
Выдыхает. А зря.
– Ну, пошли что ли слушать, как я шиплю, и воспитывать силу духа!– сзади медовым голосом, который обдирает новые раны на душе.
Медленно оборачивается. Стоит. Красивая. Насмешливая. Злая. Недопускающая к себе и от этого особенно желанная. Хоть на край света, если позовет.
– Ты зачем девочку обижаешь, Дань?– до площадки со сценой метров двести. Можно бы и не отвечать. Не ее дело.
– Разве я обижаю?– ну, конечно, он обижает и понимает это.
– Не хуже прочих девушка. И к тебе привязана,– спокойно констатирует Марина.
– Не хуже… Но мне не нравится,– недовольно отвечает мужчина.
– И чего ж тебе для счастья не хватает?– он знает. И не “чего”, а ”кого”.
– Даниил Андреевич, не мне тебе объяснять: у нас сложный сезон. Давай не усугублять его трудностями в личной жизни любого плана,– Марина делает последние десять шагов, входя на площадку, где же во всю идет подготовка.
Шмелев молча следует за ней. Может, в конце концов она в чем-то права. Много ли той девушки будет на квадрат его жизни в этом году, чтобы так уж от нее шарахаться? Лучшего ему все равно не предложено. Маринка ясно дала понять, что в ее планы разборки с личной жизнью однозначно не входят минимум до финала этого года, а то и до окончания всех распланированных постпрограммных разъездов и шоу, а то и до весны.
А, может, с учетом того, что ему вряд ли будет до личной жизни в этом сезоне – освободить девушку от себя? Себя от девушки? Только тогда ведь совсем выморочит этой безразличной мятой и цитрусом, которая плечом в его плечо сидит сейчас на стуле вплотную к нему и жует очередную жвачку.
– У тебя есть жевательная резинка?– не отвлекаясь от просмотра подготовки ребят, женщина лезет в карман и вынимает упаковку.
При попытке возврата отмахивается: не до того.
– Оставь у себя… Ирочке нужно найти интересные ракурсы и планы. Не можем никак м ее в кадре получить заметной, все время мышонок. Понять бы как?
– Давай ночную смену сообразим?– смотрят детей уже вместе. Синхронно переплавляют увиденное в возможную композицию на экране.
– Давай,– соглашается режиссер.
Взрослые межполовые игры взрослыми играми, а работа работой. Съемки с зажимающейся, как только камера наводится на нее, Ирой действительно не “ах”. Марина такого не любит. Говорит, что этим они подставляют детей. Это их задача найти подход к человеку, который не привык к камерам, не умеет и не должен уметь играть на них. Перфекционистка с синдромом отличницы. Так что сегодня-то ночью они точно будут работать. Но даже работать с ней лучше, чем не работать, но не с ней. Да будет ночной затихшие безветрием темные деревья над головой, звезды. Все для него! Для них!
Сижу, говорю, и глаз с тебя не свожу
У сердца внутри боксер.
Молотит в ребро, толкает.
Изводит меня, костяшки до мяса стер.
А ты поглядишь – а взор у тебя остер,
Прищурен, глумлив – и там у него нокаут.
В. Полозкова
Съемочная площадка на “натуре”, окруженная летней ночной темнотой и шепотом полусонной природы – это красиво. Без всяких намеков. Это просто красиво. Яркий свет в объятиях сонной живой пустоты ночи. Они просто работают. Нет. Никогда и ничего у них не бывает “просто”. Они творят. Она-то точно, а Даня – на подхвате.
Сколько Шмелеву не трудился на одном "поле" с этой удивительной женщиной, но так и не получилось понять, как же она "видит". Не только и не столько кадр, а всю картину, весь комплекс эмоции, которую они создадут, и
