Мишель Дуглас - Дерзость – не порок

О боже. Нож проходил как сквозь масло.

Она поднесла кусочек ко рту, зная, что Доминик внимательно наблюдает за ней.

Она положила отбивную в рот.

Боже мой! Белла жевала и старалась не поддаться искушению выказать восхищение. Чудом ей удавалось хранить каменное выражение лица, пока она, подобно дегустатору вин, старалась сконцентрироваться на комбинации ароматов. Отбивную она, конечно, не выплюнет. Эта еда слишком вкусна.

– Как вам соус?

Белла чуть было не рассмеялась над волнением, которое скрывалось за вежливым вопросом.

– На самом деле, вполне. – Если честно, божественно. – Только не понимаю, почему шеф для корочки предпочел кешью, а не кедровые орехи. – О нет, она понимала почему.

Белла нарочито безразлично попробовала еще кусочек. Минки замяукала. Она оттолкнула кошку ногой. Нет уж, это блюдо она ей не отдаст.

– Кедровые орешки подчеркнули бы текстуру блюда и придали бы ему оригинальность. Почему вы выбрали мерло, а не каберне?

Доминик с грохотом поставил бутылку на стол, в глазах у него как будто заискрило.

– Я не выбирал, – процедил он. – Ресторан обещал подобрать вино, идеально подходящее каждому блюду.

Белла бросила приборы в тарелку и с негодованием посмотрела на него:

– Ресторан? Вы даже вино не сами выбирали? – Она была вне себя. Он что, только позвонил, и все? – Что они там в ресторане понимают? И что это за ресторан, раз вы ему так доверяете?

– «Регенси Белльвю», – процедил он сквозь зубы. – Самый лучший.

– Ха! Мой ресторан будет лучше. – Она с отвращением оттолкнула тарелку.

Не с отвращением к пище, конечно, – несмотря на свое бахвальство, ей будет очень непросто достичь тех высот, что покорились «Регенси Белльвю», но Белла была готова к этой работе, – а с отвращением к Доминику. Он в самом деле полагал, что сможет соблазнить женщину, не прилагая серьезных усилий?

– Вам ничем нельзя угодить? – резко спросил Доминик.

– Можно угодить невинным ужином с коллегой по работе, но это ведь не по-дружески, не так ли?

Ее обвинение застало его врасплох. Он не собирался соблазнять ее, но прилагал максимум усилий, чтобы она поверила в это.

Доминик не ожидал, что она так открыто бросит ему вызов. Обычно женщины предпочитали вести хитроумную игру. Очевидно, Белла другая.

– Но если вам так хочется соблазнить, хотя бы приложите серьезное усилие!

Он был ошеломлен.

– Серьезное усилие?

– В чем, кроме неприлично большого количества денег, которые вы, впрочем, можете себе позволить потратить, выражаются ваши старания?

– Я потратил время на подготовку к ужину, – парировал он.

– Время? Сколько его потребовалось, чтобы все обсудить с шефом и составить меню? Минут пятнадцать?

Доминик выдержал ее взгляд, но поежился в кресле, и у нее дернулись губы.

– Десять минут? А за эти десять минут сколько времени вы думали сами?

Он ничего не ответил.

– Еду привез кто-то другой, кто-то другой сервировал стол. А вы просто разрядились и ждали, как я зааплодирую, подумаю, какой вы замечательный? Я так не думаю. – Белла сложила руки на груди и откинулась на спинку.

– Достаточно было бы просто поблагодарить за ужин. Я не собирался вас соблазнять, – процедил он.

Ее взгляд говорил, что она не верит ему.

Как могло все так получиться?

– Мне не понравилось, что вы сделали обо мне поспешные выводы. Обозвали меня бабником.

Она посмотрела не так уверенно:

– Вы хотите сказать, что вы не бабник?

Если он скажет «нет», то это будет откровенной ложью. Доминик нахмурился. Зачем обижаться на правду?

– Вы навесили мне ярлык какого-то отсталого шовиниста, который навалит на вас все домашнее хозяйство.

Она прикусила губу.

– Вы так решили для себя заранее, не зная меня, а просто на основе слухов и сплетен.

Белла замерла.

– И я решил проучить вас. Я хотел, чтобы вы подумали, что я собираюсь соблазнить вас. – Доминик встал и наклонился к ней через стол. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, и он чувствовал лимонные нотки ее духов. – И вот в конце вечера, когда вы уже ожидали бы главного…

– И?.. – вымолвила она.

– Я собирался просто пожелать вам спокойной ночи и уйти к себе. А вы бы ошеломленно осознали, что были полностью не правы и неверно осуждали меня.

Она посмотрела на него, и в глазах у нее вспыхнул огонь.

– А вам не кажется, что это слишком изощренная глупость, чтобы проучить меня? Почему вы просто не сказали мне правду? Гораздо проще и честнее, вам не кажется? Почему вы не стали разговаривать со мной как со взрослой?

– Потому что вы ведете себя не по-взрослому! – взорвался он. – Потому что ведете себя, будто я сейчас кинусь на вас, как большой страшный волк. Все эти… девственные ужимки по-настоящему взбесили меня и…

Доминик замолчал, увидев, что Белла вздрогнула от его слов. Даже при свете свечи он заметил, как залились ее щеки. Она старалась не смотреть ему в глаза.

– Боже, – выпалил он наконец, – вы, наверное, прикалывались надо мной?

Она покраснела еще гуще.

– Я не понимаю, о чем вы, – промолвила Белла надтреснутым голосом.

Нет! Этого не может быть… Доминик оперся рукой о стол.

– Я не поверю, что вы девственница.

Она бросила сердитый взгляд:

– Я не прошу вас ничему верить!

Белла Малдини девственница? Доминик упал на стул, сложил руки на груди и посмотрел на нее. Черт! Ей следует ходить с предупредительным знаком на спине, с проблесковыми огоньками и сиреной на голове.

Девственница!

Доминик всегда старался избегать девственниц. Он запустил обе руки в свою шевелюру и поблагодарил Всевышнего, что его соблазнение не превратилось из игры в правду. Если бы он добивался Беллы по-настоящему…

Доминик сжал челюсти. Девственницы придают сексу потрясающую романтичную уникальность, представляют его как слияние душ. Они путают секс и любовь. Им еще неизвестно, что любовь – всего лишь миф. Они еще не научились отделять секс от любви. Некоторые женщины никогда этому не научатся. От таких Доминик тоже старался держаться подальше. Он хоть был и бабник, но не идиот.

Девственница? На губе у Доминика выступила испарина. У него была репутация сердцееда, но он спал только с такими женщинами, которые разделяли его взгляды по поводу секса. Все остальные варианты были слишком обязывающими.

Он не любил никаких осложнений.

Он не хотел быть мужчиной, разбивающим женские иллюзии.

Ему не хотелось слез и разбитых сердец. В мире и без того было полным-полно горя, и он не станет вносить свою лепту. Его амплуа – веселый смех и радость, хорошо проведенное время вдвоем без всяких осложнений. Позвони ему, и он мигом приедет. Но если хочешь чего-то большего? Забудь об этом.