Барбара Картленд - Призрак в Монте-Карло
— О, прошу вас, не надо! — В ее голосе послышалась паника. — Моя тетушка рассердится, если узнает, что я разговаривала с незнакомым мужчиной. Она дала мне строгие указания по поводу того, что я должна делать, а что — нет. Она придет в ужас, когда узнает, что я ходила сюда одна. Пожалуйста, сэр Роберт, не рассказывайте никому о нашей встрече. Вы обещаете мне?
— Обещаю, но при одном условии, — ответил сэр Роберт.
— Условии? — В ее голосе звучала тревога, она попыталась вырвать руку, но он не отпускал ее.
— Да, при условии, — твердо повторил он, — что, если у вас возникнут какие-либо неприятности, если вас расстроит или каким-то образом коснется какое-либо событие, происходящее в Монте-Карло, вы обратитесь ко мне. Я живу в отеле «Эрмитаж». Вам достаточно только передать мне письмо или оставить записку, и я тут же приду к вам. Если у нас не будет возможности встретиться там, где вы живете, мы встретимся на этом месте. Вы даете мне слово?
Тревога исчезла из ее глаз.
— Да, я даю вам слово. Вы очень любезны.
— А я в ответ обещаю, что никому не расскажу о нашей встрече, и если мы встретимся на людях, я притворюсь, будто мы незнакомы. Но я никогда не забуду это утро.
— И я тоже, — согласилась Мистраль. — Восход оказался именно таким, каким его описывала сестра Элуаза, — красивым, непередаваемо красивым.
— Да, непередаваемо красивым, — медленно повторил сэр Роберт, пристально глядя ей в глаза.
На мгновение их взгляды встретились, потом, как бы испугавшись, Мистраль отвернулась и бросилась бежать по извилистой дорожке. Ее развевающийся серый плащ мелькал между клумбами ярких цветов. Она бежала быстро и очень грациозно, чем напомнила сэру Роберту лесную нимфу из сказки. Дорожка сделала резкий поворот — и девушка скрылась из виду.
Сэр Роберт не сделал попытки последовать за ней. Вместо этого он оперся локтями на парапет и устремил свой взгляд на море.
«Красиво, непередаваемо красиво» — так она сказала про море. И это действительно было так. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, и все вокруг наливалось жизнью и яркими красками. С неба исчезли последние ночные тени, море сверкало в золотых лучах, и вдали, подобно сиреневому облаку, виднелись очертания Корсики.
— Непередаваемо красиво! — повторил сэр Роберт и очень медленно направился в сторону отеля.
Ему не пришлось стучать в дверь и вызывать ночного портье. Горничные уже занялись своими делами, и несколько уборщиков чистили мраморные ступени отеля.
Сэр Роберт взял ключ от своего номера и поднялся наверх. Его апартаменты были пусты и погружены во мрак, так как еще вчера вечером он приказал своему камердинеру не дожидаться его возвращения. В огромной гостиной было душно, поэтому сэр Роберт раздвинул шторы и распахнул окно. В комнату ворвался поток яркого света, и в центре большого письменного стола он вновь увидел ждавшее его письмо от матери. Он долго смотрел на него, потом подошел к камину, на котором стоял портрет Виолетты.
Позавчера она преподнесла сэру Роберту в подарок свою фотографию, оправленную в широкую серебряную рамку, и поставила ее на камин.
— Я не допущу, чтобы ты забывал обо мне, когда меня нет рядом, — проговорила она в минуту нежности.
— Как будто я смог бы забыть тебя, — запротестовал сэр Роберт.
— Мне кажется, забыть человека ничего не стоит, — улыбнулась Виолетта.
Он почувствовал, как его захлестнула волна ревности.
— Тебе и меня ничего не стоит забыть? — спросил он, с силой сжав ее в объятиях и яростно впившись в ее губы поцелуем. Она молила о пощаде, но он не отпускал ее. — И ты сможешь позабыть об этом?.. И об этом?.. И об этом? — повторял он, продолжая неистово целовать ее.
Но в то же время, целуя и чувствуя, как ревность затуманивает его мозг, он понимал, что она нарочно провоцирует его. Внутренний голос упрекал его за то, что он позволяет выставлять себя в дурацком виде и навязывать себе чужую роль.
И теперь сэр Роберт смотрел на фотографию Виолетты. Нельзя не признать, что она очень привлекательна. Зачесанные над невысоким лбом каштановые волосы, смеющиеся глаза, улыбающиеся губы. С точки зрения классических канонов она не была красавицей, однако все обращали на нее внимание. Его мать считала Виолетту дурной женщиной. Неужели это на самом деле так?
Вопрос удивил сэра Роберта. Как такое могло прийти ему в голову? Он никогда раньше не задумывался над этим.
«Наверное, я нахожусь под влиянием той малютки, которую встретил в садах», — подумал он.
Как сказала та девушка, она наложит на себя епитимью за то, что совершила поступок, за который тетка ее не похвалит. Епитимью за встречу солнца! Ему стало интересно, какова будет епитимья в том случае, если она совершит по-настоящему неправильный поступок. И сможет ли она сама ответить на его вопрос? Ее представление о зле очень ограниченно. Она, по всей видимости, совсем не знает жизни, раз с шести лет воспитывалась в монастыре.
Бедняжка! Как сложится ее жизнь? Маловероятно, чтобы с таким личиком она долго оставалась девственницей. Ну, как бы то ни было, его это не касается. Сэр Роберт спросил себя, зачем он предложил ей свою помощь. Ведь если она поймает его на слове, он окажется в затруднительном положении, так как придется все рассказать Виолетте. Но даже у Виолетты нет никакого права требовать от него отчета в своих действиях. Он не делал ей предложения выйти за него замуж, но у него не вызывало сомнения, что она сразу приняла бы его.
Письмо от матери все ждало его. Нет, сейчас он не будет его распечатывать. Он сделает вид, будто оно только что пришло, и прочтет его за завтраком.
И внезапно ему показалось, что в комнате раздался тихий голосок: «Монахини сказали бы, что вы увиливаете».
Сэра Роберта охватило беспокойство. Черт бы побрал эту девчонку с ее совестливостью и молитвами! Черт бы побрал это безмолвно осуждавшее его письмо! Почему мать не может оставить его в покое? Уж если он решит избрать неправильный путь, то это будет его собственным решением, и он не станет страдать и плакать по этому поводу.
Он чувствовал себя уставшим, ему хотелось спать. Сейчас было слишком поздно — или слишком рано, можно называть как угодно — философствовать о проблеме добра и зла, правильного и неправильного.
Сэр Роберт прошел в спальню и захлопнул за собой дверь. Проникавший через окно ветер шевелил бумаги на письменном столе. Письмо леди Стенфорд не шелохнулось. Оно лежало в самом центре стола, позолоченное и согретое лучами утреннего солнца.
Глава 3
Эмили удовлетворенно оглядела гостиную. От блюд, красиво расставленных на белоснежной скатерти, исходил аппетитный аромат. Итак, все шло по плану, и ее, подобно полководцу, чья армия успешно выполнила тщательно продуманную операцию, охватило радостное возбуждение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});