Анхелика Фернандес - Знай, что играешь с огнем (СИ)

Анхелика Фернандес.

Знай, что играешь с огнем.

Глава Первая.

Дивали. Праздник огней в Индии, когда люди радуются и смеются, даря подарки и сладости друг другу, зажигая огни в доме.

Каджол Капур с удовольствием подсчитала деньги. Семьсот рупий. Она представляла, как обрадуется ее отец, когда протрезвеет. Ее отец проводил все дни в вымышленном мире, где господствовали вино и тоска по умершей от чахотки жены, а на деньги, которые она зарабатывала, с трудом содержа и дом, и их маленький магазинчик сладостей «Сладости из Лакхнау», он покупал вино.

Каджол никогда не жаловалась на свою участь. Значит — судьба распорядилась так, чтобы она несла это бремя, дабы обрести потом счастье. Она верила в любовь и счастье. Верила в то, что однажды будет самой счастливой женщиной на свете. Оптимистка по жизни Каджол всегда сдерживала слезы и улыбалась, когда отец брал деньги и уходил, оставляя девятнадцатилетнюю дочь одну в темные ночи.

Каджол посмотрела на часы. Уже было достаточно поздно, а ей еще надо было совершать пуджу, молитву в праздник Дивали. Рикши, как назло, сегодня не было. А до дома было несколько часов.

Каджол не боялась темноты, однако не могла не признать, что сегодняшняя ночь вселяла в нее какой — то жуткий страх. Казалось, что — то должно случиться, однако она не знала, плохое или хорошее.

Внезапно послышались какие — то мужские голоса. Девушка проглотила подступивший к горлу ком и ускорила шаг. Сзади кто — то присвистнул и начал идти за ней в таком же темпе.

Каджол слышала, но никогда раньше не сталкивалась с маньяками или грабителями, потому что никогда не заканчивала работу так поздно. Она работала в магазинчике одна, потому приходилось не только готовить, но и развозить сладости самой. Она занималась этим с четырнадцати лет, потому ничего особенного в этом не было. С четырнадцати, когда поняла, что должна сама прокормить отца.

Каджол вскрикнула, когда почувствовала, что ее схватили и развернули. Двое волосатых парней, от которых несло перегаром и дешевым табаком, похотливо изучали ее. Она начала отбиваться и поцарапала щеку одного из них. Тот взывал и швырнул ее, как тряпочную куклу, своему напарнику.

Она громко закричала, но понимала, что на улицах вряд ли кто — то будет. Все готовятся к молитве у себя дома. Шансов спастись ей нет.

Парень, которого она поцарапала, схватил ее дупатту и накрутил ее себе на кулак. Она прикусила губу, заметив, как на платке образовались дырки. Ее любимая зеленая дупатта.

Каджол снова вскрикнула, почувствовав, как загорелась щека от удара. Ее толкнули, и она едва смогла устоять на ногах. В следующую секунду у нее перехватило дыхание.

Лезвие мелькнуло в руках бандита, и он стал медленно приближаться к ней. Каджол отходила назад.

Она не хотела умирать. Ее бедный отец останется один и без поддержки, а их магазинчик закроется. Она даже не успела выйти замуж и родить долгожданных детей, а тут…

Упершись спиной в стенку, Каджол прошептала:

— Нет, прошу. Не надо.

Он улыбнулся и резко поднял руку, нацелившись ей в живот. Она закрыла глаза, уже мысленно понимая, какая адская боль будет растекаться по ее телу. Вся грустная жизнь промелькнула перед ней.

Прошли минуты, но ничего не происходило. Каджол приоткрыла один глаз и прикрыла рот ладошкой, чтобы не закричать от ужаса. Ее заслонила собой широкая спина, огораживая от всего, а нож бандита повис в его руке, а лицо посинело. Рука ее спасителя сжимала ему горло, а нога крепко стояла на груди лежащего и уже поверженного напарника.

— Еще раз появитесь, не пожалею — хрипло произнес незнакомец, и Каджол почувствовала, как его глубокий и бархатный голос заставляет ее сердце биться учащеннее.

Парни убежали, а он повернулся к ней, и она едва не задохнулась от нахлынувших на нее эмоций.

Высокий широкоплечий мужчина презрительно оглядывал ее глазами цветом молочного шоколада. Она никогда не видела такого насыщенного цвета. Полные и чувственные губы скривились в пренебрежительной улыбке. Темная щетина придавала ему таинственность.

Каджол нервно сглотнула. Белоснежный европейский деловой костюм подчеркивал каждый мускул сильного тела.

Господи, она никогда раньше так не увлекалась мужчинами! Все парни в ее окружении были болезненно худыми, а от него веяло силой и решимостью.

— Надеюсь, в следующий раз, когда клиенты захотят с тобой разобраться, то я не буду свидетелем — холодно усмехнулся он.

Поняв смысл его слов, Каджол чуть не залепила ему пощечину. Он думает, что она какая — то продажная девица. Как он смеет выговаривать ей такие вещи!

— Что вы вообще обо мне знаете? Они — хулиганы, а я задержалась на работе, но это не означает на той, о который вы подумали! Считаете, что если спасли, то все можно?

Мужчина, ошарашенный ее реакцией, открыл, но снова закрыл рот и нагло развернувшись, пошел к своему черному огромному внедорожнику.

Она была разгневана и раздосадована.

И вовсе не потому, что боялась его самого или грубых слов, которыми он мог бы ее одарить, нет, себя она научилась защищать уже давно, но…

Подавшись какому — то мимолетному порыву, Каджол схватила его за плечо и услышала протяжной стон. Испугавшись, она резко отдернула руку и заметила, что ее пальцы окрасились липкой кровью.

— Господи, прости меня — запричитала Каджол, заметив, как мужчина согнулся и прижал ладонь к ране.

Ее захлестнули неведомые чувства. Никто никогда не защищал ее и не заступался. Она привыкла всегда идти дорогой, которую очищала своими силами и трудами. Отец не обращал на нее никакого внимания, а она преодолевала много трудностей в жизни, даже бросила учебу в школе.

А этот незнакомец спас ее жизнь…

— Я…Мне очень жаль — она подошла к нему и подобрав свою дупатту, накинула на шею, прежде чем осторожно отвести его руку и увидеть, как белая ткань окрасилась в кровь — Меня зовут Каджол. Я держу магазинчик…Тут недалеко. Если хотите, то мы можем пойти туда…

— Не надо — сипло прервал ее он — У меня в машине, в бардачке чистые бинты и фляжка. Принеси.

Каджол невольно залюбовалась чертами его лица. Он напоминал ей бога темного царства, спустившегося с Небес, дабы спасти ее.

— Принеси же! — снова повторил он — Чего же ты стоишь?

Она повиновалась его приказу, и минуту спустя, опустившись рядом с ним на асфальт, намочила накрахмаленную ткань какой — то янтарной жидкостью и приложила к ране. Он снял пиджак, оставшись в одной шелковой рубашке, разрезанной на плече. Мужчина громко застонал и схватил ее за руку так, что их пальцы переплелись, а ее словно ударило током.