Бетти Нилс - Подарок к Рождеству

Бетти Нилс

Подарок к Рождеству

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Плохо освещенное, пыльное помещение регистратуры, втиснутое в самый дальний угол больницы, едва ли можно было бы назвать располагающим к работе местом, однако девушка весело напевала какую-то мелодию, расхаживая между длинными рядами полок, сортируя и проворными, привычными движениями расставляя по местам папки.

Девушка была высокая, с великолепными формами, красивым лицом и копной рыжеватых волос, которые так и пылали в свете неоновых ламп. Юбка, блузка и жакет на ней хорошо сидели, но были совсем не модными.

Вот она подошла к столу возле побеленной стены и опустила на него стопку папок, все еще распевая — громко, во весь голос, потому что была здесь одна: регистратура находилась далеко от больничных палат. «Что за дивное утро…» — заливалась девушка, но вдруг замолкла, услыхав, как открылась дверь.

Дверь отделял от стола не один десяток шагов, и у девушки было достаточно времени, чтобы изучить мужчину, направлявшегося к ней. Он шел неторопливо — очень высокий, крупный, в отлично сшитом костюме… светлые волосы на висках уже серебрились, глаза на приятном лице были усталые, с тяжелыми веками. Раньше она его не встречала. Когда он подошел достаточно близко, девушка бодро спросила:

— Хэлло, вам что-нибудь нужно?

Он ровным голосом поздоровался, положил на стол папку.

— Да, я просил историю болезни Элайзы Браун. А не Элизабет Браун.

— Ох, извините. Сейчас принесу.

Она подхватила ненужную папку, прошла по узкому проходу между полками, отыскала нужную, поставила на место принесенную и вернулась к столу.

— Пожалуйста. Надеюсь, недоразумение не причинило вам больших неудобств.

— Причинило. — Голос его звучал сухо, и она слегка покраснела. — Вы здесь одна работаете?

— Я? Нет. Дебби взяла выходной, чтобы сходить к зубному врачу.

— А вы всегда поете за работой?

— А что? Вы же видите, как тут тихо, сумрачно, пыльно. Если бы я не пела, я бы завыла.

— Тогда почему вам не поискать другую работу? — Он прислонился к стене, явно не торопясь уходить.

— Нам — мелким служащим — грош цена. Найдем работу — вот и держимся за нее…

— Пока не выйдете замуж?

— Ну в общем, да.

Он взял папку.

— Спасибо, мисс…

— Хардинг. — Она улыбнулась: он показался ей довольно симпатичным — новый сотрудник, хирург, решила она, — ведь миссис Элайза Браун лежит в хирургическом отделении. Уходя, он приветливо кивнул. Она смотрела ему вслед; наверное, она больше его никогда не увидит. А жалко, сказала она себе, готовя аккуратную стопку папок для амбулатории.

Амбулаторная санитарка была в плохом настроении. Она пожаловалась, что старшая сестра не в духе, ничем ей не угодишь, что приемная битком набита.

— А у меня сегодня свидание, — простонала девушка. — Если прием пойдет так медленно, мы проторчим здесь всю ночь.

— Может, у медсестры тоже свидание, — попробовала утешить санитарку мисс Хардинг.

— У нее? Да она старая — ей, наверное, под сорок.

Санитарка выскочила, и ее место тут же заняла высокая, тоненькая девушка с. длинным лицом.

— Привет, Оливия, — девушка состроила милую гримасу. — Мне нужна история болезни Лейси Каттера, куда-то она подевалась. Я вчера просила Дебби найти… Может, она и похожа на красавицу фею с рождественской елки, но на работе от нее никакого толку, правда?

Оливия подошла к ближайшей полке и принялась за поиски.

— Она душечка, и такая молоденькая… Вот, пожалуйста.

— Ты говоришь так, будто ты ее бабушка. Ей все девятнадцать или около того.

— Двадцать. А мне двадцать семь, почти двадцать восемь.

— Пора устраивать свою жизнь. Как твой дружок?

— Спасибо, хорошо. Но придется еще подождать.

— Вот невезение! Послушай, в хирургии появился новый мужчина, консультант по всему на свете. Он откуда-то из Голландии, приехал оперировать миссис Браун. Он вроде виртуоз в таких делах, наш мистер Дженкс пригласил его, чтобы позаимствовать новые идеи. — Она направилась к двери. — Очень симпатичный.

Оливия молча согласилась, но не позволила себе задерживаться на нем мыслями. Во-первых, у нее слишком много работы, во-вторых, ей и так есть о чем подумать. Об их с Родни отношениях, например. Они с Родни дружили много лет, а познакомились еще до того, как умер отец, оставив их в бедности, так что Оливии с матерью пришлось уехать из Дорсета в Лондон и поселиться у бабушки в ее маленькой квартирке. Это случилось четыре года назад, и Оливия сразу же нашла себе работу, чтобы к доходу двух старых леди добавить и свой. Здесь не очень хорошо платили, но у Оливии не было никакой профессии — только дорогостоящее общее образование. А в регистратуре она вполне справлялась. Впрочем, через месяц-другой она поняла, что это работа без перспектив, и потому страстно желала научиться чему-то такому, что открыло бы ей возможности применить свой ум, но это была несбыточная мечта. Мать Оливии билась, чтобы свести концы с концами, и Оливия не могла добавлять ей забот.

Может, им было бы легче справиться, будь бабушка Оливии более сговорчивой. Но миссис Фицгиббон, предоставив им крышу над головой, посчитала, что выполнила свой долг, и не видела причин отказываться от стакана шерри или от дорогого сорта чая, а также от еженедельного визита к парикмахеру, причем на такси в оба конца. Она отказалась от услуг ежедневной уборщицы, заявив, что дочь вполне способна сама поддерживать чистоту в доме, но милостиво разрешила приглашать раз в неделю прислугу для тяжелой работы.

Положение было сложным, но Оливия не находила выхода. И понимала, что ей не выйти замуж за Родни, подающего надежды молодого человека, который работал на Фондовой бирже. Он то и дело повторял, что, как только у него будет квартира, точно такая, какую он хочет, и новая машина, они поженятся.

Оливия сидела за столом, ела сандвич, пила из термоса жидкий тепловатый чай и думала: четыре года, и все время ему что-то мешает… Впрочем, как я оставлю маму? Она станет рабой у бабушки.

Рабочий день закончился, Оливия надела плащ, повязала шарфом свои великолепные волосы, заперла дверь и отнесла ключ дежурному по зданию. Минутку постояла у дверей, вдыхая вечерний прохладный воздух, и пошла к автобусной остановке.

Ездить в больницу и обратно было чистым мучением, автобусы шли переполненными. Оливия с ее пышными формами втиснулась между крупной матроной, обвешанной сумками, которые были набиты какими-то остроконечными предметами, и щуплым сопевшим мужчиной. Но ничего другого не оставалось, как отдаться мечтам о чем-нибудь приятном. Темы были такие: обновки — пора бы надеть что-то новенькое, когда она пойдет на свидание с Родни; неожиданное наследство, клад, который Оливия находит в крошечном садике позади бабушкиного дома; приглашение на обед и танцы в один из лучших отелей — «Савой», например… она, конечно, в соответствующем наряде… они едят деликатесы и танцуют всю ночь напролет! Оливия ужаснулась, когда поняла, что ее воображаемый партнер не Родни, а тот человек, который ее спросил, почему она поет за работой. Нет, это не годится, сказала она себе и так свирепо нахмурилась, что стоявший рядом с ней тощий человек отшатнулся.