Памелла Джекел - Звезда моря
Через неделю стали появляться любопытные посетители, неся долгожданный свет и хоть какое-то развлечение. Хорошо одетые дамы, жены плантаторов и местных аристократов с шелковыми зонтиками от солнца осторожно переставляли с камня на камень ноги в изящных туфельках. Они преодолевали темный проход, поддерживаемые своими мужьями, чтобы поглазеть на плененных пиратов.
Анна и Мэри были уникальны, но не потому что они были «женщинами, сбившимися с пути», — это было обычным явлением на островах, а потому что проникли в мужской «бастион» и господствовали на море почти два года.
Один за другим появлялись любопытные носики дам у открытой решетки двери камеры. Их глаза широко распахивались, когда они смотрели на пленниц, как будто они обнаружили новый вид паука. Посетители с ужасом что-то шептали друг-другу, но Анна и Мэри не могли понять, что они говорят. Наконец, дамы удалялись с чувством самодовольной праведности, уверенные в своем превосходстве.
Вначале Анну злило это шоу, но потом она стала радоваться любому развлечению, каким бы утомительным оно не было. После того, как очередная посетительница уходила, они с Мэри долго обсуждали ее наряд, манеры, различные выражения.
Но однажды у двери появилось новое лицо. Мужчина прошептал:
— Анна! Анна Кормак! Это ты?
Анна вскочила, когда услышала свою девичью фамилию, заторопилась к двери и стала вглядываться в посетителя.
— Да. Я — Анна Кормак, а вы кто?
Чье-то знакомое лицо придвинулось ближе. Пламя свечи освещало грубые черты лица с большой седой бородой, озарившееся улыбкой — Анна чувствовала теплоту даже через двери, но не могла вспомнить, кому принадлежит это лицо. Знакомое, но пока еще неизвестное.
Человек опять заговорил, и на этот раз его голос зазвенел у нее в голове, воскрешая память детства.
— Это я, девочка, Робин! Твой старый приятель с «Профита»!
— Робин! — засмеялась она, ее глаза наполнились горячими слезами, — Робин, мой старый друг! — она попыталась прикоснуться к его лицу, но щель в двери была слишком мала, а плотная решетка не позволяла ей просунуть руку.
— Как ты нашел меня? — ее голос дрожал.
— Все в Карибском море знают, что ты здесь, девочка! Да и полсвета тоже! Я уже больше двух лет слышу о тебе!
— О, Робин! Боже мой, как приятно видеть лицо друга в этой чертовой дыре! Как хорошо, что ты пришел!
— Это все, что я мог сделать, мышка. Ты была тогда очень похожа на озорного мальчишку, — его лицо дрогнуло. — Но я никогда не думал, что тебя ожидает такой вот конец.
— Я тоже, Робин. Но вот я здесь. У тебя есть какие-нибудь новости? Что они собираются сделать с нами?
— Вы нанесли большой урон острову, и сэр Николас хочет, чтобы всех вас повесили. Но многие — против, и я в том числе. Есть такие, которые говорят: «Нельзя вешать женщину, какое бы преступление она не совершила». Поэтому у тебя все еще есть шанс, девочка. По крайней мере, шанс!
Анна стала поспешно задавать вопросы, зная, что в любой момент стражник может приказать ему отойти от двери. Последние десять лет он был матросом на торговом судне, плавал из Чарльзтауна в Нью-Йорк, Ньюфаундленд, Бристоль и к Африканскому побережью.
— Я слышал о падшей мадам Бонни почти везде в южных морях. Я знал, что это ты, потому что слышал, что ты вышла замуж за этого мошенника, Джеймса Бонни, чем был очень разгневан твой отец.
Анна ничего не сказала. Она только. опустила глаза при упоминании об отце.
— Неужели он не может помочь тебе, девочка? Он все еще занимает высокое положение в Каролине и, возможно, он мог бы…
— Он никогда не поможет мне, Робин, — Анна не дала ему договорить, он отказался от меня несколько лет назад и больше не считает своей дочерью. Нет, — она улыбнулась, — я должна сама выпутаться из этой ситуации.
Он, как мог близко, наклонился к решетке:
— Ты знаешь, я все для тебя сделаю, девочка! Я не буду спокойно стоять в стороне и ждать, как тебя повесят.
Комок застрял у нее в горле, и она еще раз протянула руку к его лицу, но решетка опять не позволила ей дотронуться до него.
— Робин, как я рада тебя видеть!
Робин оглянулся на звук приближающихся шагов охранника:
— Не падай духом, мышка. Я всего лишь старый матрос, но сделаю для тебя все, что смогу, — он усмехнулся, — друзья познаются в беде, да? — и он ушел.
Анне хотелось окликнуть его, позвать назад, но она сдержалась. Она повернулась к Мэри, которая спокойно слушала, сидя на скамейке.
— Думаешь, он сможет помочь?
Анна пожала плечами и с грустью в голосе сказала:
— Если сможет, то обязательно поможет.
***После двух долгих недель лишений и отчаяния женщин вывели на свет и погрузили в повозку. Их перевозили в Сантьяго де ла Вега.
Анна спотыкалась, выйдя на дорогу со связанными впереди руками. Она щурила глаза, отвыкшие от солнечного света. Робин сообщил ей, что Джек, Фезерстон, Корнер, — все находятся в этом же лабиринте. Но все-таки она была поражена, когда увидела, что и других стадом выводят из тюрьмы, прикованных цепями друг к другу, и грузят в другую повозку.
«Неужели мы выглядим такими же несчастными, как они», — подумала Анна. Она ужаснулась, насколько быстро человек ломается, когда его лишают даже такой простой вещи, как солнечный свет. Люди, похожие на ползающих по земле тварей, презренных паразитов, бегущих из одного угла в другой, моргающих, как летучие мыши, и молча обозревающих все вокруг. Она отогнала эту мысль и подумала о долгом переезде, который ждал их впереди. Возможно, камера в новой тюрьме будет лучше. Бог знает почему, но она чувствовала, что там будет не хуже. И действительно, тюрьма в испанском городе была более пригодна для проживания, но не из-за щедрости правительства, а из-за случайного природного бедствия. Тот же самый ураган, который разрушил Сант-Катарину и унес Майкла, нанес сильный удар и по Ямайке. Так как тюрьма Порт-Ройала была вкопана в грунт, она практически не пострадала. Но тюрьма испанского города была изрядно подпорчена ветрами, и, хотя камеры оставались надежными, в стенах образовались небольшие трещины. Через них и через маленькие окошечки сюда проникал свет и воздух. Однако, эти «преимущества» компенсировались другим наказанием. Из-за того, что камеры были более открытыми, заключенных оставляли в кандалах.
Анну и Мэри втолкнули в камеру. Стены с одной стороны были каменные, а с другой — из твердой древесины. Тяжелые металлические цепи быстро натерли лодыжки, и женщины знали, что им не избежать инфекции.
Чуть дальше по коридору они видели камеры, куда были заключены остальные. Суд назначили на следующий день — 18 ноября.
