Юлия Леонова - Звезда Любви
— Я люблю Вас! — выдохнула Маша.
— А я Вас нет, Мари, — ответил он, опуская руки и отступая от нее на шаг.
В голубых глазах блеснули слезы разочарования и обиды.
— Ее не вернуть! — всхлипнула она. — Неужели она умерла — и все равно стоит между нами?
Лицо Шеховского приобрело неприязненное выражение.
— Мари, не Вам судить о том! Она никогда не стояла между нами — ни тогда, ни сейчас. Для меня вы кузина, не более. Вы приняли желаемое за действительное.
— Ненавижу! Ненавижу ее! — прошептала она. — Но ведь она мертва!
— Она жива! Вот здесь, — дотронулся он рукой до головы, — и здесь, — приложил он ладонь к сердцу. — А теперь прошу меня извинить, — Павел откланялся и, оставив Мари стоять посреди салона, вышел, в раздражении хлопнув дверью.
Разговор с Машей разбередил затянувшуюся было сердечную рану: воспоминания о том, что было, сожаления о том, чего не будет, обрушились на него подобно лавине. Поль несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Пройдя в вестибюль и застав там дворецкого, он довольно резко приказал тому сообщать девице Валевской, что его дома нет и не будет в ближайшее время, если она еще раз явится с визитом.
* * *С тех пор как семейство Кошелевых вернулось в родное поместье, минуло четыре месяца, но Полине показалось, что они пролетели совершенно незаметно. Столь быстрому течению времени немало способствовали перемены, произошедшие в усадьбе.
Докки разрешилась от бремени мальчиком, названным в честь его деда Львом, и теперь жизнь в доме вращалась исключительно вокруг маленького барина Льва Сергеевича и его матери.
Предоставленная самой себе, Полина много думала о предстоящей жизни с князем Горчаковым. Из того, что она успела узнать о нем, Михаил представлялся ей человеком честным и благородным, хотя, конечно, не лишенным некоторых недостатков. По ее мнению, к недостаткам можно было отнести излишнее упрямство и бескомпромиссность в чем бы то ни было. Стань она его супругой, ей во всем придется придерживаться его мнения, даже если оно будет идти вразрез с ее собственным.
Но даже не это стало причиной всех ее сомнений. Трагедия, произошедшая с ее сестрой, дала ей отсрочку и вместе с тем повод для раздумий. Сама с собой она не могла ни лгать и ни притворяться. Увы, не было у нее ответного чувства к будущему супругу, и то, что поначалу казалось единственно верным решением, теперь казалось западней. Ее согласие было продиктовано тем, — и в этом она могла, пожалуй, признаться только себе самой, — что разрыв помолвки с Шеховским был слишком болезненным ударом по самолюбию. Зная о близкой дружбе Павла с Горчаковым, Полина всего лишь хотела продемонстрировать, что ее гордость ничуть не задета, и собственно ей нет никакого дела до Шеховского. Но теперь, когда Жюли исчезла, нет-нет да и возвращалась она к мыслям о несостоявшемся женихе. Она целый год мечтала о нем и дождалась-таки предложения от него. Кто знает, как бы все сложилось, если бы Павел не повстречался с Жюли? И как бы ни были циничны ее нынешние мысли, но какой-то бесенок постоянно напоминал ей о том, что младшей сестры больше нет, а она, кажется, готова совершить самую большую ошибку в своей жизни.
Полина все откладывала отъезд из Кузьминок в столицу, придумывая различные отговорки. Последнее письмо от князя Горчакова она получила неделю тому назад. Мишель писал, что скучает и с нетерпением ждет встречи с ней. Она несколько раз перечитала его, но так и не написала ответ. Ей-Богу, она не знала, что ему написать! Настала пора принять решение. До намеченной даты венчания оставалось чуть более трех недель, и долее медлить с поездкой было уже невозможно, а она все еще сомневалась. Тогда в Петербурге ей льстило внимание Михаила, и она что было сил поддерживала его интерес к своей персоне. Что там греха таить, Полина откровенно кокетничала с ним, улыбалась в ответ, ловя его восхищенные взгляды, — словом, сделала все, чтобы дать понять князю, что он ей не безразличен.
Так и не решившись разорвать помолвку и не найдя в себе сил объяснить причины такого своего желания, Полина собралась в Петербург. В поездке ее должен был сопровождать Сергей. Как и в прошлый раз, планировали остановиться в доме Лукомских. Сергей рассчитывал на то, что не задержится надолго в столице и сразу после свадьбы сестры вернется в имение к жене и сыну.
Накануне отъезда молоденькая горничная Полины Глафира под присмотром Пелагеи укладывала вещи барышни. Горничная тихонечко причитала над тем, что отныне ей вместе с барышней жить придется в чужом доме, и еще неведомо, как-то ее там примут. Не сдержавшись, Пелагея отвесила девке подзатыльник.
— Ей-Богу, что ты как по покойнику воешь! — прошипела она так, чтобы не услышала Полина, безучастно взиравшая на суету, царившую в ее комнатах: открытые сундуки, ворох тончайшего белья на кровати, ленты, шляпки, подвенечное платье, уложенное в отдельную коробку.
Глафира тотчас разразилась слезами. Очнувшись от своих невеселых дум, Полина с недоумением уставилась на рыдающую горничную.
— Это что еще такое?! — недовольно поинтересовалась она.
— Ой, Полина Львовна, как представлю, что в чужом доме мне жить предстоит вдали от матушки с батюшкой… — утирая рукавом мокрые щеки, всхлипнула Глаша.
— Не реви! И так тошно, — уже тише добавила Полина.
— А ну, поди погуляй, — выпроводила горничную из комнаты почуявшая неладное Пелагея. — Вы что это, барышня, надумали? — заглянула она в глаза Полине.
— Думай, не думай, поздно уж нынче передумывать! — махнула рукой Полина. — Сама во всем виновата.
— Вот оно как! Не по сердцу тебе жених, стало быть, — вздохнула Пелагея.
— Запуталась я, — отозвалась Полина. — Запуталась, Пелагеюшка! Сама завлекала, сама привечала, а теперь… Чем дольше думаю, тем больше сомнения одолевают. И от слова своего я нынче отказаться не могу, потому как сама просила Сергея Львовича предложение князя принять, хоть он и говорил мне, что замуж на всю жизнь идут. Письма ему писала… Нет мне теперь пути назад, ох, нет!
— Ничего, барышня! Это бывает, когда перед самой свадьбой вдруг мысли всякие в голову полезут, и кажется, будто бы все иначе должно было быть, — вздохнула Пелагея, продолжая укладывать платья Полин. — Это от того, что в сердце Вашем нынче пусто, нет там никого, а как присмотришься к супругу своему получше, так и заполнится пустота-то.
— А если не пусто в нем? — едва слышно прошептала девушка.
Пелагея оторвалась от своего занятия и, выпрямившись, обратила внимательный взор на хозяйку.
— Не хорошо это! Прошлого не догонишь и не воротишь…
