Йорг Кастнер - Смертельная лазурь

— Ничего, ничего, Корнелис Зюйтхоф! — с наигранной строгостью заключила моя подруга. — До свадьбы заживет. До нашей с тобой. Думаешь, я пойду замуж за калеку? Как бы не так! Что я с ним буду делать там, в дальних странах?

Эпилог

Новая жизнь

Батавия

6 декабря 1673 года

Мы с Корнелией поженились весной 1670 года и вскоре после этого на паруснике «Тульпенбург» отправились в далекий путь. Целью нашей поездки была Батавия, что на острове Ява, — крупный торговый город, о котором мы были столько наслышаны. Здесь можно было скоро и значительно разбогатеть, не то что на родине.

Я вновь убедился в верности принятого тогда решения уехать, ибо Нидерланды в минувшем году снова вступили в войну. Моей стране приходилось терпеть суровые испытания: с моря — англичане, на суше — французы. Войска короля Франции Людовика XIV оккупировали Нидерланды и опустошили страну. Какова была роль жерардистов в создании почвы для этой оккупации, мне не ясно. Честно говоря, сейчас это мало заботит меня.

Отсюда, из Батавии, война кажется далекой-далекой. Так оно и есть. Иногда, если позволяет время, я усаживаюсь в порту и всматриваюсь в безбрежную синеву моря, смыкающуюся на горизонте с небом. Небо и море — вот пределы нашего маленького мира. Теперь, по прошествии лет, я не могу поверить, что когда-то этот цвет повергал меня в ужас и безумие.

Заметки мои я начал еще в Амстердаме, движимый желанием запечатлеть на бумаге необычайные события года одна тысяча шестьсот шестьдесят девятого ради и во имя потомков. Во время томительного, долгого плавания у меня была масса времени продолжать записки, но за первые месяцы в Батавии возможность вооружиться пером выпадала до крайности редко. Оказалось, что почет и зажиточность и здесь сами в руки не идут, так что приходится работать в поте лица, дабы содержать наш домик, что у ворот Роттер-дамер-Тор.

Должен сообщить и вот еще что: молодой, не снискавший известности живописец и здесь не самый ходкий товар, как и в Амстердаме. Так что я вынужден довольствоваться местом тюремного надзирателя здешнего исправительного дома, поскольку имею за плечами некоторый опыт, посему и был взят начальством без проволочек. О том, по какой причине мне было отказано от места в амстердамском Распхёйсе, как и о том, что мне и самому выпало провести в его стенах некоторое время арестантом, я благоразумно умолчал.

Место надзирателя да изредка продажа картин дают возможность вести жизнь в целом беззаботную и Корнелии, и мне, и нашему сыночку, окрещенному не далее как вчера в церкви Святого Креста Рембрандтом.

И вот, с появлением малолетнего Рембрандта, я завершаю записки о его дедушке, Рембрандте-старшем.

Корнелия все предостерегает меня: дескать, испортишь глаза своей писаниной.

— Не бойся, не испорчу, потому что заканчиваю ее, — отвечаю ей.

Ее личико омрачается.

— Ты все там подробно описал? Я имею в виду — о моем отце?

— Иначе и быть не могло. Может, грядущие поколения и оценят мои труды по достоинству.

— И о том, как отец сжег все свои автопортреты, дабы никто не разглядел в нем безумца?

— И об этом. Но не только он один обезумел. Обезумели и все вокруг. Да я и сам в свое время всерьез полагал, что не жерардисты, а демоны ввергают нас в пучину зла.

— А сейчас ты перестал в это верить?

Я вздохнул:

— В ту пору творились страшные, непостижимые вещи. Я словно пребывал в горячке. А когда ты в горячке, то смотришь на, казалось бы, обыденные вещи по-иному. С какой стати верить в каких-то демонов, если сам человек — демон, накликающий беды и на себя, и на своих ближних? Неужели зло, засевшее в нас, не есть демон?

Корнелия, подумав, кивнула:

— Возможно, ты и прав. Все теперь кажется таким далеким, что уж и не знаешь, что было наяву, а что ты сам себе внушил. Я рада, что мы смогли начать здесь новую жизнь. Но мне очень не хотелось бы, чтобы наш маленький Рембрандт, когда подрастет, прочел о том, что его дед спятил, да ко всему еще и прослыл убийцей. Я согласна, мой отец достаточно наделал бед. Но тут не он виноват, а эта дьявольская лазурь, а еще раньше безвременная смерть Титуса. Именно они и лишили его рассудка. Только этим я могу объяснить то, что он спутался с жерардистами. Прошу тебя, Корнелис, не замарай его имя!

— Ладно, не замараю.

Выходит, я дал ей слово.

По настоянию моей супруги Корнелии настоящие записки не могут быть опубликованы без нашего с ней ведома при нашей жизни и далее, не ранее конца этого века, да и этого тысячелетия. Так распорядился я, Корнелис Бартоломеус Зюйтхоф, в День святого Николая года 1673 в Батавии, на острове Ява, завершая свое повествование.

Хронологическая таблица

Семь северных провинций Испанских Нидерландов объявили себя Республикой Объединенных Нидерландов, независимой от Испании.

10 июля в Дельфте зверски убит принц Вильгельм Оранский, генеральный наместник Объединенных Нидерландов.

В Амстердаме основан исправительный дом Распхёйс.

Создание первого в истории страны торгового флота, состоявшего из четырех небольших судов. Первый их рейс — в Ост-Индию.

В целях совершенствования торговли создана Объединенная Ост-Индская компания.

15 июля в Лейдене родился Рембрандт Харменсзоон ван Рейн.

Учреждение в Батавии на острове Ява конторы Ост-Индской компании. (Батавия — ныне Джакарта, Индонезия. — Примеч. авт.)

Переезд Рембрандта в Амстердам.

«Тюльпанная лихорадка». Биржевой кризис в Нидерландах.

В Амстердаме родился Корнелис Бартоломеус Зюйтхоф.

Тридцатилетняя война заканчивается подписанием Вестфальского мира. В рамках соглашения Испания официально отказывается от притязаний на Нидерланды, признанные суверенным государством кальвинистского вероисповедания.

В Амстердаме родилась дочь Рембрандта Корнелия. Окрещена 30 октября в церкви Оудекерк.

Продажа Рембрандтом роскошного дома на Йоденбреестраат и переезд в более скромное жилище на Розенграхт.

Заключение между Рембрандтом, его сыном Титусом и спутницей жизни Рембрандта, Хендрикье Стоффельс, матерью Корнелии, договора, предусматривающего наем Рембрандта в их предприятие.

Кончина Хендрикье Стоффельс.