Диана Хэвиланд - Наперекор стихии
— Слушайте, это притворство, эта девичья невинность становятся несколько надоедливыми!
— Ну а теперь, милочка, — ответила мадам Валлен, — не показывайте когти, а то еще подумают, что вы ревнуете.
— Ревную? Вот уж нет. Не имею желания занять место в императорском Оленьем Парке. — В голосе маркизы слышалась злоба, но более всего Селену взволновали ее слова. Оленьем Парке…
Селена никак не могла вспомнить, что связано с этим названием. Но уже находясь в своих покоях, ее вдруг озарило с ужасающей силой. Она оглядела комнату с затянутыми шелком стенами, мраморным камином и вспомнила. Олений Парк! Тот самый Олений Парк, который держал Луи XV, из молодых крестьянских девушек, некоторые из них были почти детьми, которых обучали удовлетворять ненасытным физиологическим потребностям короля. Она посмотрела на золотого оленя, зажатого в руке. Призом ей станет ночь, проведенная в постели с Луи Наполеоном!
Так вот почему Рауля отослали по срочному поручению, вот почему у нее новая комната. Олений Парк!
Ее щеки запылали от гнева и возмущения. Все ее тело содрогалось от ярости. Инстинктивно она прошла прямо в гардеробную, где уже были развешаны ее платья, схватила и натянула на себя первое попавшееся пальто. Потом развернулась и пошла по коридору.
— Селена, что такое? — Это была Полина Меттерних, чье маленькое, желтое обезьянье личико застыло в изумлении. — Куда это ты собралась?
— Не знаю, только бы подальше отсюда, обратно в Париж… Да, туда я и поеду, прямо в Париж! Боже мой, как он мог?!
Полина взяла Селену за руку и отвела назад, в богато украшенную спальню. Она закрыла дверь.
— Возьми себя в руки, — твердо сказала она. — Ты хочешь устроить скандал?
— Скандал?! Да вовсе не я устраиваю скандал, Полина! Этот безобразный, отвратительный коротышка! Какой повод дала я ему думать, что я хочу разделить с ним ложе?
— Так ты действительно ничего не знала о том, зачем устраивается лотерея? — Она удивленно посмотрела на Селену. — Выходит, ты новичок при дворе, так?
— Да, так и есть. Но я кое-что знаю из французской истории — у меня была гувернантка-француженка. И когда я услышала, что маркиза де Саваль говорит об Оленьем Парке, я вспомнила книгу…
— Олений Парк, неплохое сравнение, — сказала Полина. Рассмеявшись, она уловила гримасу отвращения на лице Селены. — Ты выглядишь совсем больной, вся дрожишь. Но тебе нечего бояться… В конце концов, ты уж не такая неопытная. Ну, а что до императора, он уже не молод. И не так требователен… Он подождет, пока минует полночь, а потом проскользнет в комнату через вот эту маленькую дверцу, одетый в одну из этих ужасных шелковых ночных рубашек, так я думаю.
— Так хочу сказать тебе, что я не буду его дожидаться! — прервала ее Селена дрожащим от ярости голосом. — И вовсе не боюсь, я просто в бешенстве! — Глаза Селены сверкали, а пальцы сжались в кулак. — Луи Наполеон может тешиться, считая себя новым Луи XV, но я не какая-нибудь беззащитная крестьянка. Я жена Рауля де Бурже. — Она выпрямилась. — Если император думает, что может взять меня силой, он ошибается!
— Взять тебя силой? Но моя милая Селена, любая женщина сегодня вечером почла бы за честь победить в лотерее.
— Неужели? А как же Эжени? Может быть, она и не испытывает больше никаких чувств к мужу, но она гордая женщина. Это же удар для нее!
— Эжени уже смирилась с шалостями мужа. Но что касается тебя… — Полина тщательно изучала Селену. — Что касается тебя, может быть, ей это и не будет безразлично. Ты красива, а семья твоего мужа знатная. Да и характер у тебя твердый, что достаточно ясно. Если Эжени решит, что ты можешь приобрести на императора длительное влияние, это глубоко ранит ее. Ее все еще величают «испанкой», но она предана Франции. Любовница с политическим влиянием — нет, это не придется ей по вкусу.
— Этого ей бояться не стоит, — сказала Селена. — И я пойду и прямо сейчас ей об этом скажу.
— Нет! Вот этого ни в коем случае делать не надо. Ты на самом деле слишком порывиста и безрассудна.
— Да, говорят… — сказала Селена.
— Но на сей раз, однако, ты должна быть осмотрительной. Слушай-ка, Селена, ты уже не ребенок. И ты не первая, которой придется смириться и принять… ну, знаки внимания неприятного человека. Конечно, ты можешь…
Но Селена уже не слушала, а вспоминала путешествие из Сен-Дени в Тимгад, Фурье и Жиро, и других людей. Но жизнь ее теперь переменилась. Рауль дал ей новую жизнь, полную достоинства и чести, и она знала, что, если уступит императору, она вновь Станет бессловесным и бездушным существом, как то было прежде. Что пыльная земля Тимгада, что эта роскошная постель с бархатным балдахином и шелковым пологом — никакой разницы.
— Нет! Никогда больше, никогда!
— Селена, ты должна принять в расчет…
— Нечего принимать в расчет! Я уезжаю из Компьена. Прямо сейчас!
— Но скандал, какая пощечина императору…
Селена собрала самое необходимое.
— Не пытайтесь остановить меня!
— Сомневаюсь, что смогла бы это сделать, если бы и попыталась. — На лице Полины беспокойство боролось с восхищением. — Так, прекрасно… Но я хотя бы могу сделать что-нибудь, чтобы смягчить императорский гнев. У тебя есть ребенок, маленький мальчик?
— Да, но я не понимаю, как…
— Дай-ка подумать. — Она на мгновение замолчала. Настенные часы громко тикали, и дождь, который теперь смешался со снегом, стучал в окна. — Я скажу императору, что твой сын заболел, что ты получила об этом известие и, не желая портить праздника, тут же уехала. Кстати, где твой сын?
— В Лоррейне, с родителями Рауля.
— Отлично. Ну, а пока я пошлю за каретой, чтобы отвезти тебя на вокзал.
— А как думаешь, император поверит тебе?
— Может, и не совсем. Но это сгладит впечатление. Конечно, он может заподозрить неправду, и это не добавит ему мужского достоинства.
— Черт бы побрал его мужское достоинство! — сказала Селена. Желая поблагодарить Полину за участие, она протянула руку и тут же ощутила, что все еще сжимает золотого оленя. — Вот, отдай какой-нибудь другой даме. А лучше всего, отдай его Эжени.
Полные губы Полины Меттерних искривились в усмешке. Ее маленькие карие глазки озорно замигали.
— А я ведь могу так и сделать, — сказала она.
Во время возвращения в Париж Селена уверяла себя, что поступила правильно. Хвала небесам, что Рауль уехал! Ко времени его возвращения она полностью придет в себя и сможет придумать правдоподобное объяснение своего бегства из Компьена.
Добравшись наконец до дома, она желала лишь одного — подняться наверх и заснуть. Не нужно будить никого из слуг, так как было далеко за полночь.
