Патриция Гэфни - Прекрасная обманщица
Ее уверенность оказалась заразительной. Диана захлопала в ладоши и даже взвизгнула от радостного предвкушения, но старые страхи и сомнения тут же настигли ее вновь.
– А вдруг это не сработает? – подавленно прошептала она.
Сердце Кэтрин едва не надорвалось от жалости:
– Если не сработает, значит, ты не пойдешь на бал, хотя могла бы пойти и так, без всяких ухищрений. Но мы еще что-нибудь придумаем, не беспокойся.
Диана медленно поднялась с кресла и подошла к окну. Кэтрин следила за подругой напряженным взглядом, моля Бога, чтобы ее вмешательство не оказалось чересчур бесцеремонным. Хоть бы Диана согласилась! А если согласится, хоть бы только сработала придуманная ею уловка!
Наконец Диана повернулась к ней лицом:
– Ладно, я так и сделаю. П-п-пойду завтра в деревню. И платье тоже куплю, Кэтрин, настоящее б-б-бальное платье! Знаешь, у меня никогда не было бальных платьев!
Ее глаза светились надеждой, она выглядела прекрасной, как никогда.
– О, Кэтрин, ты только подумай! Через три дня я, может быть, буду танцевать с Эдвином!
* * *Стул, похоже, принадлежал эпохе Людовика XIV, его нельзя было ломать. Картина над кроватью? Наверное, портрет какого-то из славных предков. Она бы и рада была швырнуть его в окно, но не решилась. Кувшин? Тонкий фарфор, стоит, должно быть, целое состояние. Кэтрин запрокинула голову и издала протяжный стон, а потом снова принялась в ярости метаться взад-вперед по комнате.
Несносный мерзавец! Как он смел опять ее оскорблять? И ведь подумать только, она-то еще обрадовалась, когда повстречала его, гуляя в парке с Эдвином Бальфуром, искренне обрадовалась! Нет, ей бы следовало сидеть взаперти в своей комнате, пока он не отвезет ее обратно в Ланкастер, не испытывая на себе его враждебности раньше срока. Но скука одолела ее, и она все-таки решилась выйти на свежий воздух, а в саду повстречала Эдвина. Они дружески разговорились, наслаждаясь непривычно теплой погодой, и все было прекрасно, пока Бэрк не обрушился на них подобно разгневанному языческому божеству. Он отослал сконфуженного Эдвина, отпустив на его счет какое-то двусмысленное замечание, а потом повернулся к ней, сверкая глазами от гнева.
– Тебе не приходило в голову, что, флиртуя с ним, ты ранишь чувства моей сестры? – прошипел Бэрк, угрожающе наклонившись к ней.
Справившись с первоначальным изумлением, Кэтрин пришла в не меньшую ярость, чем он сам.
– Ты болван! – бросила она ему в лицо. – Во-первых, я с ним не флиртовала. – И, заслышав его недоверчивое хмыканье, добавила: – Мне плевать, веришь ты мне или нет! А во-вторых, если ты знаешь, что она в него влюблена, почему бы тебе не поговорить с ним об этом? Он ведь и твой друг тоже! А ты ее брат, ты обязан заботиться о ней!
– Спасибо за напоминание о нашем родстве и о моем братском долге, – ответил он с такой язвительной назидательностью, что ей пришлось скрипнуть зубами. – Но тебе придется меня извинить, твой совет я нахожу смехотворным. С Эдвином говорить бесполезно, это только поставило бы Диану в затруднительное положение и причинило бы ей лишнюю боль. Сейчас они просто друзья, и это их ни к чему не обязывает, а после такого разговора их дружбе пришел бы конец.
– Но…
– Эдвин – человек светский. У него нет и не может быть ничего общего с шестнадцатилетней девочкой, только-только окончившей институт благородных девиц, не представленной ко двору и никогда не выезжавшей из дому больше чем на неделю.
– Но она уже не ребенок!
– Оставим этот бесполезный разговор, – решительно перебил ее Бэрк. – И оставь в покое Эдвина Бальфура, Кэт. Если ты причинишь боль моей сестре, Богом клянусь, я заставлю тебя об этом пожалеть.
Он повернулся на каблуках и ушел, оставив ее кипеть от бессильного гнева.
– Кэтрин!
Дверь распахнулась. Диана ворвалась в комнату, прервав ход ее озлобленных и бесплодных размышлений, и бросила на постель обе громоздкие коробки, которые несла в руках. Потом она подошла к окну и широко раздвинула шторы.
– Что ты сидишь в темноте? Смотри, какой сегодня чудный день!
– Я выходила гулять.
– Правда?
Захваченная собственными переживаниями, Диана почти не слушала ее. Она подошла к постели и без особой нужды взбила подушку, а потом повернулась к Кэтрин с восторженным, рассеянно блуждающим взглядом.
– Что ты читаешь? – спросила она, подходя к оконному дивану и поднимая оставленный на нем альбом итальянских гравюр.
– Ничего, просто смотрела картинки.
Кэтрин внезапно вздрогнула, и в ее глазах тоже появилось восторженное выражение.
– Диана! – воскликнула она.
Подруга, смеясь от радости, бросилась ей на шею.
– Сработало! О, Кэтрин, у нас все получилось! Посмотри на меня.
Диана медленно прошлась до двери и обратно. Хромота, и без того едва заметная, полностью исчезла. Девушки вновь обнялись, потом обеим пришлось воспользоваться носовыми платочками.
– Кэтрин, дорогая, разве я смогу когда-нибудь тебя отблагодарить?
– Считай, что уже отблагодарила. Для меня лучшая награда – видеть тебя такой счастливой.
Кэтрин всхлипнула, радостно улыбаясь, и перевела неловкий разговор на другую тему:
– А это что, твои платья?
Она указала на коробки, брошенные на постели. Диана кивнула.
– Значит, будем выбирать, которое из двух. Открой и дай мне посмотреть!
Диана по-детски улыбнулась во весь рот:
– Я свое уже выбрала. Второе – для тебя.
Кэтрин бросила на нее быстрый взгляд, решив, что ослышалась:
– Для меня? Что ты хочешь этим сказать?
Диана весело рассмеялась:
– Ты тоже идешь на бал!
Не обращая внимания на печальную улыбку подруги, отрицательно покачавшей головой, она открыла одну из коробок.
– Ты только взгляни! О, Кэтрин, оно бесподобно. Гораздо лучше моего. Я бы сама его надела, но Рената ни за что не разрешит мне носить такое декольте. Разве не чудесное платье? Примерь.
С этими словами она вынула из коробки великолепное платье вишневого бархата, просто, но изысканно отделанное кремовым шелковым кружевом.
– Диана…
– Ничего не желаю слушать! Я знаю все, что ты собираешься сказать, и все твои доводы яйца выеденного не стоят! Ты непременно должна пойти на бал.
– Диана…
– Потому что если ты не пойдешь, то и я не пойду!
Кэтрин замерла в полной растерянности. В глазах Дианы она прочла такую решимость, что ни на минуту не усомнилась в правдивости ее слов.
– Это шантаж, – сказала она, стараясь выглядеть рассерженной.
– Какое ужасное обвинение! – ответила Диана, пряча улыбку. – Я не шучу, Кэтрин, без тебя я не пойду.
Помедлив секунду, она добавила словно невзначай:
