Маргарет Барнс - Торжество на час
«Бедная Силла, она, наверное, повздорила со своим преданным мужем, или же еще что-то стряслось…»
Но что бы ни нашло на нее, Анна решила одна спуститься в сад. Туда, где светило апрельское солнышко. Вдохнуть запах распустившихся фиалок, поиграть с собакой. Пройтись до арены, где, возможно, она найдет Генриха, посмотрит на приготовления…
Но Анне не пришлось выходить в сад, чтобы найти Генриха. Она натолкнулась на него совсем рядом, в передней прихожей ее покоев. Он сидел у окна, на заваленном подушками диване. На коленях он держал Джейн Симор.
При виде их она остановилась как вкопанная, будто ее пронзили невидимой шпагой. Внутри Анны перевернулся сын короля.
Не было ничего постыдного или ужасного в том, как Джейн охотно целовалась с ним. Проворными ручками она обхватила его шею с красными прожилками, а подол ее серой юбки так нескромно обвил его белые чулки.
Анна неслышно шла в тапочках, поэтому Генрих не отрывал своих губ от губ ее фрейлины до тех пор, пока королева не позвала его. Далее, взбесившись, Анна уже не помнила, что говорила. Она дрожала от негодования, но не от того, что он предал ее физически, а от того, что ее так оскорбительно дурачили.
Ее муж столкнул с коленей фрейлину и застыл сконфуженно. Но госпожа Симор не произнесла ни слова, не вскрикнула даже — держалась позади Генриха с удивительной самоуверенностью. Она стояла вплотную к Генриху, и это сводило с ума Анну, которая всегда проявляла столько заботы о девушке.
— Так, значит, это была ты в тот вечер, когда мы принимали посла Франции. Я думала, ты отправилась за другими фрейлинами! — кричала Анна, не обращая внимания на Генриха, как если бы он был обыкновенным безответным слугой. — Это ты прокралась вниз по черной лестнице, ведущей из кухни, словно проститутка, околачивающаяся возле театров, чтобы пообниматься с чужим мужем! Смазливая, сладкоречивая вертихвостка!
Генрих, чтобы скрыть свое замешательство, фыркал и переминался с ноги на ногу.
— Анна! Анна! — пытался он успокоить ее. — Не забывай, что ты оскорбляешь дочь нашего хорошего друга сэра Джона Симора — одну из самых добродетельных леди, которая когда-либо появлялась при дворе.
— Возможно, так и было, когда она только появилась при дворе! Вот уж, правду сказать, добродетельная — со своими юбками поверх твоего драгоценного стручка с порохом!
Генрих замолчал, уличенный в лицемерии.
— Анна, ты же знаешь, что говоришь неправду! Сколько раз ты видела, как я обнимал твоих фрейлин, и всегда обходилось без шума. Дальше этого не заходило, я клянусь! Ни сейчас, ни тогда!
Анна хорошо знала его, верила, что он говорит правду, но не могла сдержаться и громко расхохоталась в прихожей. На смех прибежала Маргарэт, а следом Друсилла, ломая руки и пытаясь на ходу объяснить, в чем дело.
— Тогда почему твой горшок с медом не шлет мне проклятия и не отрицает все? Может, она молчит из-за человеколюбия? — не унималась Анна, вне себя от гнева.
Джейн присела в реверансе.
— Клянусь Божьей матерью, мадам, я девушка. Я так же невинна, уверяю вас, какой была, когда приехала сюда.
— Из-за отсутствия подходящих условий. В это я могу поверить! — тут же заявила Анна, удовлетворенно заметив, что Джейн наконец покраснела.
Случись это в другое время, ссора двух знатных дам из-за него потешила бы самолюбие Генриха. Но сейчас перед ним была королева, которая вела себя, словно торговка рыбой! Да еще это доставляло ей удовольствие! В порыве гнева она могла покалечить Симор, если бы он не встал между ними.
Генрих крепко схватил за руки Анну, но не причиняя ей боль, и тихо заговорил.
— Успокойся, дорогая, все будет хорошо, — пообещал он, сожалея, что его прихоть привела к таким ужасным последствиям. — Обещаю, что милый горшок с медом отправится к отцу. Все будет так, как ты пожелаешь!
— Как я хотела бы верить в это! — простонала Анна, разразившись рыданиями в объятиях Маргарэт.
Неожиданное открытие было жестоким ударом, но, поразмыслив, она подумала, что он сдержит слово, по крайней мере, до тех пор, пока она не убедится, что все женщины мира ничто по сравнению с благополучием его наследника.
Анна обессилела от рыданий и ярости и позволила уложить себя в постель.
— Нэн, любовь моя, ты должна сдерживать себя! Подумай, что может произойти с тобой, — уговаривала ее Маргарэт.
Анна хорошо понимала, как ей было плохо. И действительно, вскоре тошнота начала подкрадываться к ней. Анна замерла, стараясь изо всех сил подавить ее. Одним усилием воли заставила себя перестать дрожать. Она не позволит торжествовать врагам по поводу потери ребенка во второй раз. Никогда больше она не допустит, чтобы ясные глаза Джейн Рочфорд насмехались над ней, а дядюшка Норфолк подкрадывался близко к сияющему трону.
— Дорогая Марго! Позволь подержать твою руку и помечтать, что я снова очутилась в Хевере, пока не обрету покой и здравый смысл, — прошептала она.
Спустя какое-то время она уже смеялась и подмигивала из-под одеяла своей подруге детства.
— Знаешь, Марго, если он отправит Симор обратно, то не из-за любви ко мне. Клянусь, его прошибает хладный пот при мысли, что из-за моей жуткой вспыльчивости может родиться на свет урод!
Глава 38
Несколько недель Анна не виделась с Генрихом наедине: она продолжала сердиться на него. Но когда он заявился в ее покои при полном вооружении однажды утром, она, подобно другим фрейлинам, не могла удержаться от радостных возгласов.
Генрих надел новые блестящие золотые доспехи, которые прислал в подарок император Испании, племянник Екатерины, в знак восстановления дружественных отношений. Тюдор не устоял перед соблазном покрасоваться перед женщинами в доспехах до начала состязаний. Вместе с ним пришли Норфолк и Саффолк, целая толпа друзей и предстоящих соперников по турниру. Наблюдая за их оживленной беседой, трудно было сказать, что больше всего радует Генриха — подарок или политические успехи.
— Вы похожи на бога солнца! — выдохнула Анна.
Она ходила вокруг него, позабыв про прошлые обиды, искренне восхищалась красивым мужчиной и хорошо выполненной работой.
— А я задыхаюсь, словно преступник в колодках! — рассмеялся он, с трудом просовывая палец под тяжелый латный воротник.
— Теперь, Ваше Величество, вы прекрасно можете понять, как мы чувствуем себя в кожаном корсете! — захихикала кузина Анны, проказница Мадж Скелтон.
— Но вам не приходится удерживать в руках рвущегося вперед боевого коня высотой почти в пять с половиной футов и брать наперевес копье длиной четырнадцать футов! — возразил Генрих и сделал вид, что собирается ущипнуть ее за розовую щечку рукой в железной перчатке.