Мэри Рэдклифф - Тайна Ретта Батлера
Тот, приободрившись, попытался закончить свою мысль:
— Могу сказать, что я вырос в самом хорошем обществе и уж кому как не мне знать, что такое настоящий аристократизм.
— Аристократ! — засмеялись в толпе. — Смотрите, в нашем городе завелся настоящий аристократ!
Мужчина, обиженно поджав губы, продолжал:
— И вот, я утверждаю, что в этой женщине есть аристократизм, В крови, так сказать. Такой аристократизм есть у любой женщины здесь на ярмарке, только, может быть, ему надо дать проявиться.
Тон, каким были произнесены эти слова, развязность, небрежность, никак не вязались со смыслом.
Ведь в самом деле, Рэтт Батлер уловил в этой женщине какой-то скрытый аристократизм и внутреннее благородство, так терпеливо она сносила издевательства супруга, сносила их с достоинством.
Джентльмен с трубкой открыл рот, но так ничего и не сказал. Он скрестил ноги, сидя на складном кресле, и снова занялся своей трубкой, пристально всматриваясь в какую-то точку в пространстве.
А захмелевший молодой супруг, услышав столь неожиданную похвалу своей жене, широко раскрыл глаза, словно бы усомнившись, разумно ли он поступает, так относясь к обладательнице подобных качеств.
Он осмотрел свою жену с головы до ног так, словно она была товаром, выставленным на продажу, но его смущение было недолгим.
Он быстро вернулся к своим первоначальным убеждениям и довольно грубо сказал:
— Ну, так смотрите, господа, не упускайте выгодный случай, я готов выслушать, сколько вы мне предложите за это сокровище, — и он указал рукой за свою жену.
Та вспыхнула и, повернувшись к мужу, прошептала:
— Майкл, ты и раньше уже болтал на людях всякую чепуху. Твои шутки сделались совсем злыми. Шутка шуткой, но смотри, как бы ты не хватил через край.
Мужчина расхохотался.
— Я знаю, что говорю. Я тебя продам, только бы покупатель нашелся.
В эту минуту над присутствующими пролетела ласточка и стремительно закружила над головами, невольно приковав к себе взгляды.
Люди на мгновение замолчали, наблюдая за птицей, пока та не улетела.
Может быть, это помешало собравшимся ответить на предложение пьяного молодого мужчины, и разговор ненадолго оборвался.
Рэтт Батлер вздохнул с облегчением, ведь ему было нестерпимо жаль красивую молодую женщину.
Та скользила по присутствующим взглядом, словно бы пыталась найти поддержку, но единственный, кто за сегодняшний день сказал о ней хоть какое-нибудь хорошее слово — пожилой испитый джентльмен — тут же отвел глаза, встретившись с ее просительным взглядом.
А муж, успевший за эти секунды замешательства подлить себе еще виски в кашу, внезапно рассмеялся, вновь привлекая к себе всеобщее внимание.
То ли голова у него была такая крепкая, то ли он умело держал себя в руках, но мужчина не казался пьяным.
Он вновь подхватил прежнюю тему:
— Ну, так как же на счет моего предложения, господа? Эта женщина мне абсолютно ни к чему, кто польстится на нее? Она красива, знает толк в любви.
Присутствующие к этому времени явно захмелели, во всяком случае большинство из них, и теперь вопрос был встречен всеобщим одобрительным смехом.
Не смеялся лишь один Рэтт Батлер. Его глаза зло сузились.
Но если чего-нибудь в жизни и боялся Рэтт Батлер, так это показаться смешным в глазах окружающих. Он мог позволить себе все, но только не это. А ему было понятно, что если он вмешается, то и на него обрушится град насмешек.
А женщина зашептала что-то своему мужу умоляюще и встревоженно. Смех моментально стих. Всем было интересно узнать, что же собирается сказать женщина своему мужу.
— Идем, уже темнеет, Майкл.
— Хватит болтать!
— Если ты не уйдешь, то я уйду без тебя. Идем!
Она ждала, но тот не двигался.
Не прошло и пяти минут, как ее муж вновь вернулся к своему предложению. Сказалось наверное и то, что он успел за это время пропустить пару стаканчиков виски.
— Господа, я ведь задал вопрос, а ответа так и не получил. Есть здесь кто-нибудь из приличных людей, кто купит мой товар?
И тут в поведении женщины произошла перемена, и на ее лице появилось выражение сумрачной отрешенности.
— Майкл! Майкл, — сказала она, — это становится серьезным, слишком серьезным!
— Так желает кто-нибудь купить ее? — выкрикнул мужчина, поднимаясь из-за стола.
Женщина наклонилась, а потом внезапно отбросив назад волосы, выкрикнула:
— Хотела бы я, чтобы кто-нибудь меня купил!
— Я не шучу, — твердо заявила она. — Нынешний владелец мне совсем не по вкусу.
Ее губы расплылись в презрительной улыбке, она испепеляющим взглядом смотрела на мужа, но тому все было ни по чем.
ГЛАВА 20
Побродив по ярмарке, Гарри Купер очень скоро убедился, что Билла Карлсона на ней нет. Ведь у него в руках была очень четкая примета.
Билл Карлсон был одноглазым, второй глаз вот уже пять лет закрывала черная кожаная повязка.
Гарри обошел все закоулки ярмарки, заглядывал в лица, недовольно кривился. Он понял, что зря потерял время.
Но только лишь Гарри собрался уходить, как остановился.
«Может, я все-таки что-то пропустил? Может, эта скотина нализался и спит где-нибудь под забором?»
И Гарри пошел искать.
Солнце уже клонилось к западу. Ряды торговцев заметно редели.
Там, где торговали скотом, начиналась какая-то заваруха. Раздавались смех, выкрики, но Гарри Купер уже достаточно побыл на ярмарке.
Он отправился устраиваться в отель.
— Ничего, — говорил себе мужчина, поправляя свою черную шляпу и разглаживая тонкие черные усики, — завтра, если он только в этом городке, я его разыщу.
«Странно только, сколько я не расспрашивал людей, никто не видел прибывшего военного фургона. Как будто он сквозь землю провалился. Но ведь с этой дороги никуда не свернешь в сторону, а я не обгонял его. Единственное, если фургон где-нибудь перехватили грабители, а Билла Карлсона пристрелили. Тогда я останусь ни с чем».
Гарри Купер недовольно скривился и залез на лошадь.
Он подскакал к самому крыльцу отеля, передал поводья конюху и, бросив монету, приказал напоить и накормить животное.
В холл отеля Гарри вошел одновременно со служащим салуна и нос к носу столкнулся с хозяином. Пока тот интересовался, какой номер желает занять приезжий гость, Гарри Купер провел взглядом по залу.
И на его лице появилась зловещая улыбка. Он увидел сидящего к нему спиной Мигеля Кастильо.
Через кудрявую голову Мигеля тянулась черная кожаная повязка, закрывавшая один глаз, а на плечи был наброшен мундир сержанта.
