Бертрис Смолл - Рабыня страсти
Растерянный Хасдай хранил молчанье, мучительно пытаясь подобрать нужные слова…
— Но как, как вы очутились здесь? — воскликнул визирь, вновь попирая дворцовый этикет — слишком велико было его любопытство:
— Разве ты не собственность калифа, госпожа Зейнаб?
— Я Рабыня Страсти господина моего Хасдая, — тихо отвечала она. — Калиф отдал меня ему, господин Аллаэддин.
Тот явно хотел спросить почему. Он-то был уверен, что Зейнаб пленила калифа… Его черные глаза устремились на Ому, молчаливо сидящую подле госпожи. Девушка встретилась с ним взглядом — и залилась краской, успев, правда, улыбнуться ему чарующей улыбкой. Вот кто ответит ему на все мучающие его вопросы! Но сейчас в центре внимания, разумеется. Карим…
— Могу я проводить госпожу и ее прислужницу в гарем, мой господин? — спросил он Хасдая.
Хасдай-ибп-Шапрут кивнул:
— Да. И я хочу тотчас же видеть князя Карима, господин визирь!
— Мустафа, проводи женщин на их половину, — приказал евнуху визирь. Зейнаб и Ома поднялись.
Зейнаб не терпелось порасспросить Аллаэддина подробно обо всем. Что на самом деле приключилось с Каримом? Он был ранен? Где его жена? А дети? Да есть ли они у него? Неужели вся семья Хабиба-ибн-Малика погибла? Инига… О Небо, нет! Инига!
…Она покорно следовала за Мустафой, терзаясь и мучаясь. Может быть, он в состоянии прояснить для нее хоть что-то? Ведь Мустафа всегда был в курсе всего…
Двери, ведущие на женскую половину, ныне пустую и заброшенную, не успели захлопнуться, а Ома уже тормошила евнуха:
— Мустафа, скажи всю правду! Господин Аллаэддин женат? ,0н уже взял в свой дом жену?
— Разве ты глуха, девушка, и не слышала его разговора с Хасдаем-ибн-Шапрутом? Нет у него и не было никакой жены. От себя же прибавлю — и наложницы… — Мустафа хмыкнул. — Если бы ты приняла его предложение тогда, сегодня ты уже по крайней мере трижды была бы матерью!
— Ну, для этого еще есть у нас время! — задорно сказала Ома.
— Так что же произошло, Мустафа? — тихо спросила Зейнаб.
— Да это все жена господина, Хатиба… — начал Мустафа и рассказал ей все, что началось в день свадьбы и длилось затем в течение более чем двух месяцев. — С самого начала с нею были одни хлопоты, а потом госпожа Хатиба все никак не беременела… Были огорчены они оба: и мой господин, и она сама… Князь Хабиб начал было поговаривать о том, что Кариму вновь следует жениться — на девушке, которая народит ему детей. Но Карим отказывался наотрез. И вот, наконец, по всем признакам стало ясно, что госпожа Хатиба вскоре должна стать матерью. Об этом тотчас же было сообщено ее родным, но ответа не последовало. Князь Хабиб предложил моему господину съездить в Себту — это южнее Джабал-Тарака. По злой иронии судьбы, он послал его туда выбрать на невольничьем рынке пятьдесят северян, подобных калифским сакалибам, — это лучшие рабы, госпожа. Эти люди должны были быть вышколены и превращены в самых преданных и верных стражей княжеского дворца. Князь Хабиб всегда считал, что калиф поступил мудро, доверив безопасность своей семьи рабам, преданным лишь ему одному, не вовлеченным в политику Аль-Андалус. К тому же госпожа Хатиба хворала и была крайне раздражительна, так что разлука была бы благоприятна для обоих.
— А он.., любил ее? — тихо спросила Зейнаб. Мустафа отрицательно покачал головой.
— Оба они смирились со своей участью, — сухо ответил он и продолжил свой рассказ:
— Али Хассан, тот, кто был любовником Хатибы еще до свадьбы, ворвался в Алькасабу Малику со своими людьми. Они не вошли в город открыто, но прокрались, как шакалы, под покровом ночи. Они перекрыли один конец улицы, оставив другой для отступления. Разбойники пришли пешим ходом. Затем ворвались в ворота дома, удавив стражников. Они хорошо выбрали время — вся семья была в сборе, за исключением моего господина Карима. Все праздновали день рождения господина Айюба. Были зверски умерщвлены все: он, двое его жен, их дети, а также господин Джафар, его жены и дети, старый князь, госпожа Музна и супруг госпожи Иниги Ахмед. Госпожа Алима погибла последней, но успела втолкнуть меня и маленького своего внука, сына Иниги Малика, в кабинет. Я спрятал мальчика под одеждой и зажал ему рот ладонью, а сам глядел в замочную скважину на их бесчинств «… Потом Али Хассан направился прямиком в покои, где, тесно прижавшись друг к другу, стояли Инига и Хатиба, дрожа от ужаса.» Шлюха! — вскричал он, обращаясь к Хатибс. — Ты ведь клялась, что не станешь носить ребенка от другого!«Глаза его были совершенно безумны — по крайней мере, так мне показалось. Он попытался оторвать се от госпожи Иниги, но безуспешно. Тогда он протянул свою грязную руку и потрогал золотые косы Иниги, на губах его появилась злая усмешка. Я все, все видел из моего укрытия!» Ты предала меня, Хатиба!«— вскричал он. Она же отвечала с достоинством:» Видно, ты недостаточно сильно любил, чтобы бороться за меня, когда на твоих глазах отец мой отдавал меня другому! Мой долг — носить и рожать супругу детей, Али Хассан!«Ох, госпожа моя Зейнаб, эти слова привели Али Хассапа в сущее бешенство! Он оторвал, наконец, Хатибу от госпожи Иниги, намотал ее волосы на руку и одним взмахом кинжала перерезал ей горло. Хлынула кровь, обагрив одежды Иниги и платье самого Али Хассана. Бедная госпожа Инига окаменела от ужаса, ведь на ее глазах убиты были муж, мать, вся семья… Она стояла беспомощная, не в силах даже закричать — а этот дьявол сорвал с нее одежду и вынес ее вон, а дружки его прихватили уцелевших молодых рабынь. Все это время, показавшееся мне вечностью, я прождал в кабинете, прижимая к груди малютку, сына госпожи Иниги. Я слышал, как эта разнузданная орда разгуливала по всему дому, хватая все, что попадалось им на пути, — но вот все стихло. Наконец, я выбрался из своего укрытия. Измученный малыш уснул, хвала Аллаху, — и потому не видел разгрома, учиненного негодяями в доме. Али Хассан и его люди уже к тому времени покинули дом. Они ускакали на жеребцах из княжеских конюшен — причем брали лишь лучших животных, могу добавить… С маленьким Маликом на руках я побежал прямо к главе городского совета и рассказал ему все. Женщины взяли у меня дитя, а я вернулся в дом в сопровождении членов совета. Вид ужасающего разгрома буквально потряс их. Тотчас был послан гонец в Себту к господину Кариму. К тому времени, как он воротился, мы уже схоронили мертвых, смыли отовсюду кровь… Но все же ржавые пятна остались на дворовых плитах… Когда Кариму поведали о разыгравшейся тут трагедии, он словно оцепенел. Никакими силами мы не могли вернуть его к жизни.
Он ничего не ест. Практически не спит. Просто сидит, уставясь в одну точку.
