Александра Девиль - Оберег волхвов
— На Переяславль путь закрыт, значит, надо ехать в Херсонес, — сказала она твердо. — Там живет купец Михаил, который мне поможет.
— Боярышня, да мыслимое ли дело — ехать в Корсунь! — Никита всплеснул руками. — Ты хоть понимаешь, какая это даль? А дороги сейчас какие — весенняя распутица! А где мы будем останавливаться по ночам, кормиться?
— Никита, ты спрашиваешь об этом у меня, неопытной путешественницы? Одно могу сказать: у нас есть деньги на дорогу. Значит, ночлег и еду мы купим.
— А если разбойники нападут?
— Нет худших разбойников, чем тот, с которым меня обвенчали.
— Может, ты и права, боярышня, — вздохнул Никита. — Ну, будь что будет. Говорят, сиротам Бог помогает.
И они поскакали на юг, в то время как преследователи свернули на восточную дорогу. К исходу ночи, уже изнемогая от усталости, беглецы добрались наконец до селения, где можно было остановиться на отдых. По дороге Анна и Никита договорились, что будут выдавать себя за отца и сына, которые едут к монаху-целителю, дабы излечиться от порчи. Приличная одежда и складная речь путешественников вызывали к ним доверие, и сам сельский староста приютил их в своей избе. Услышав о монахе-целителе, он сразу же спросил:
— А, так вы, верно, едете к Монастырскому острову? Говорят, он славится монахами-целителями.
Анна и Никита даже не представляли, далеко ли находится Монастырский остров, но тут же закивали головами, и хозяин улыбнулся, гордясь своей догадливостью. Анна стала поспешно припоминать все, что ей, было известно об этом острове, и вспомнила три вещи: остров находится на Днепре выше порогов; давным-давно там останавливался святой апостол Андрей Первозванный, который водрузил на острове крест в честь победы христианства над язычеством; княгиня Ольга, направляясь из Киева в Константинополь, несколько дней прожила в монастыре священного острова.
Быстро прикинув все это в уме, девушка сказала:
— Да, Монастырский остров — место святое, его сам апостол Андрей Первозванный благословил. А меня ведь нарекли в честь апостола Андреем, и я верю, что на острове найду исцеление и благодать.
Никита с удивлением покосился на «Андрея», но промолчал, а хозяева избы почтительно выслушали объяснения молодого богомольца.
Сельский староста подал удачную мысль, и теперь Анна решила, что и дальше на постоях следует говорить о Монастырском острове как о цели путешествия. Это звучало правдиво и вызывало уважение.
В первые два дня пути Анна и Никита еще боялись погони и старались ехать не по основной дороге, но потом решили, что опасность уже миновала. Вряд ли Биндюк и его дружки, задержавшись у Переяславля, смогут догнать беглецов, — тем паче что им неизвестно, в каком направлении поехала сбежавшая невеста.
Успокоившись насчет погони, Анна и Никита стали ехать медленно, давая отдых лошадям, которых надо было сберечь до конца пути. Потянулись трудные дни опасного путешествия. В дороге Анна обсудила со своим старым верным слугой все возможные предположения о ходе событий в Киеве. Больше всего Анна боялась, что Биндюк, не найдя ее под Переяславлем, станет по наущению Завиды преследовать Евпраксию и Надежду, требуя от них сведений о беглянке. Оставалось надеяться лишь на то, что монастырские стены в Киеве все еще могут служить достаточной защитой даже от такого разбойника, как Биндюк. А больше всего Анну угнетали мысли о плохом здоровье Евпраксии. Девушка не могла отогнать тяжелого предчувствия утраты, которое, словно змея, шевелилось в глубине души и нашептывало Анне, что она больше не увидит свою любимую наставницу.
Проезжая по землям Юрьевской епархии, Анна иногда подумывала о том, чтобы свернуть направо и попросить приюта у епископа Даниила. Об этом ей не раз твердил и Никита. Но девушка отвечала ему, что епископ подвластен митрополиту и великому князю, а стало быть, скрываясь у него, и себя не спасешь, и владыку Даниила подставишь под удар. Впрочем, тайной причиной ее упорного отказа свернуть с пути было желание поскорее попасть в Херсонес, а оттуда — в Константинополь. За месяцы разлуки с Дмитрием она многократно раскаялась в том, что когда-то отвергла его предложение. Отвергла из гордости, по неопытности, от растерянности. Тогда она еще не думала и не гадала, кем станет для нее этот человек, к которому теперь она стремится через все преграды…
Около Воиня путникам пришлось задержаться на несколько дней из-за того, что заболел Никита. Эти мучительные дни беглецы прожили в избушке при маленьком монастырском подворье на правом берегу Днепра. У старого конюха сильно болел живот, он почти ничего не мог есть, и Анна отпаивала его травами, купленными у местного лекаря. Наконец судьба смилостивилась над девушкой, которая день и ночь молилась о здоровье своего единственного спутника. Немного окрепнув, Никита готов был продолжать дальнейший путь, хотя теперь беглецам приходилось дольше отдыхать.
Но был уже разгар апреля, солнце все чаще стало выглядывать из-за туч и заливать ярким светом землю, и на душе у Анны становилось веселей. Как ни тяжелы были испытания, выпавшие на ее долю, но ясное, теплое пробуждение природы порой пробуждало в Анне надежду на некое чудо, могущее вдруг изменить к лучшему ее злую судьбу.
Путники неустанно молились о благополучном исходе своего пути, и, словно в ответ на эти горячие молитвы, провидение ограждало их от встреч с лихими людьми и дикими зверями. Даже миновав южную границу Киевской державы, они не встретили ни одного кочевника, хотя больше всего боялись именно степных разбойников. Но после долгой снежной зимы степняки покуда не могли оторваться от своих становищ, где еще оставались скудные запасы еды и корма для их отощавших лошадей.
Путникам тоже нелегко приходилось с пропитанием. От Воиня до Монастырского острова было дней пять-шесть езды, а селения на пути почти не встречались. Зная об этом, беглецы заранее купили вьючную лошадь и погрузили на нее запас еды и корма. Иногда еще Никите удавалось наловить рыбы, и они с Анной варили улов в котелке над костром или запекали в золе. Тут и вспомнила боярышня с благодарностью уроки своей тетушки, предвидевшей, что племянницу следует подготовить к любым житейским невзгодам. Две ночи путникам пришлось ночевать и под открытым небом, согреваясь у костра. Потом степной волк задрал ослабевшую вьючную лошадь, а беглецы, моля Бога о чуде, с трудом ускакали на достаточное расстояние.
И все-таки, несмотря на все опасности и лишения, путники добрались до села, от которого уже рукой подать было до Монастырского острова.
Изнуренные трудной дорогой и скудным питанием, Анна и Никита попросились на ночлег в первую попавшуюся избу. Хозяин был человеком бедным и хотя поместил лошадей в стойло с двумя своими клячами и дал им сена, но для самих путников не нашел места в своей крошечной полуземлянке, да и едой не смог поделиться даже за деньги. Путникам пришлось заночевать на сеновале и доесть последний ломоть хлеба, что остался в дорожной сумке. На их счастье, погода была не сырая, и они смогли, зарывшись в сено, спокойно уснуть.
