Маргарет Джордж - Дневники Клеопатры. Книга 2. Царица поверженная
— Что, прямо сейчас? — застонал Антоний. — Взять и выложить перед тобой карты? — Он встал и воздел руки. — Я так и сделаю, но имей в виду: их великое множество.
«Тем лучше, — подумалось мне. — Чем больше имеется материалов, тем тщательнее проведена подготовка, а значит, наши шансы победить повышаются».
— Ничего страшного. Еще рано, и я совсем не устала.
Вниз по бесконечным холодным и неосвещенным коридорам — ох уж это пристрастие Селевкидов ко всему огромному! — он повел меня к покоям, где хранились военные архивы и документы. Сонный страж, совсем юный парнишка, подскочил, вытянулся по стойке «смирно» и поспешил зажечь огонь и дополнительные лампы, чтобы разогнать сумрак и промозглую унылую сырость.
Антоний распахнул сундук, вытащил оттуда охапку свитков и плюхнул их на большой стол.
— Самые лучшие карты, какие у нас есть, — сказал он.
Две карты сползли со стола и легли у его ног. Самую большую он расстелил на столе, прижав тяжелой масляной лампой.
— Вот — здесь весь регион, от Сирии до Парфии и за ее пределами, — сказал он.
Столь масштабный и подробный чертеж произвел на меня впечатление.
— Где ты взял такую прекрасную карту? — спросила я.
— Сам начертил, — отозвался он. — Свел вместе все разведданные об этой территории. Смотри… — Он указал на обширные пространства за извилистой голубой линией реки. — Видишь, эти земли тянутся на восток, все дальше и дальше. Мы привыкли к тому, что река Тигр — это граница, за которой лежит восточная часть мира. Для жителя Парфии это дальний запад.
— Их мир далеко за краем нашего, — сказала я. — Мне известно, что парфяне пришли с самого края востока, из какой-то неведомой пустыни. Они и по сей день сражаются, как кочевники пустынь, более всего полагаясь на коней и луки. Если греки связаны с морем, а римляне — с землей, то парфяне ближе всего к воздуху.
Антоний хмыкнул, опершись на локти, и глянул на карту.
— Да, их стрелы со свистом проносятся по воздуху, причем передние и задние ряды лучников стреляют под разными углами, так что нам не удается прикрыть всех пехотинцев щитами. Но в предстоящей войне я намерен навязать им нашу римскую тактику. Мои пращники способны метать свинцовые ядра дальше, чем летят парфянские стрелы. К тому же от этих снарядов не уберегут доспехи. Скоро азиаты увидят, что и воздух принадлежит не им.
Может быть, он был прав. Тем не менее парфяне славились как искусные наездники, а выражение «парфянская стрела» обозначало смертоносно меткую стрелу, пущенную через плечо при притворном отступлении. Они изобрели короткие луки, удобные для использования всадниками, держали целые отряды вьючных верблюдов, занимавшихся исключительно подвозом стрел, так что их запас никогда не иссякал, и старались сражаться только с помощью метательного оружия, не давая втянуть себя в рукопашную.
— Я планирую встретить Канидия здесь, — он ткнул пальцем в Армению на карте, — и объединить наши армии. Потом мы направимся на юг, пересечем горы и двинемся на Фрааспу, где хранится царская казна. Когда наши легионы пойдут на приступ городских стен, врагам волей-неволей придется драться на римский лад. Ведь город — не всадник, ускакать не может. — Антоний рассмеялся. — Хотят они или нет, но им придется не выматывать нас бесконечными отступлениями, а драться лицом к лицу, как подобает воинам. Жаль только, что та местность бедна лесом. Изготовить тараны и осадные машины на месте не из чего, придется тащить с собой.
— Ты повезешь их в обозе? Но это утомительно и замедлит продвижение.
— Верно, но без машин мне не заставить их сдаться.
— А как именно планировал провести эту кампанию Цезарь? — спокойно поинтересовалась я.
— Он также планировал напасть с севера, а не с западного направления, ставшего роковым для Красса. У него тоже было шестнадцать легионов, и он хотел, чтобы его солдаты приобрели некоторый опыт борьбы с парфянами и усвоили их методы ведения боя в мелких стычках, прежде чем развернуть полномасштабное наступление.
— Могу я взглянуть на его бумаги?
Антоний нахмурился, ему явно не хотелось их доставать. Почему? Неужели у Цезаря были другие планы, от которых Антоний отказался? Может, он просто воспользовался магическим именем Цезаря, чтобы придать убедительность собственной стратегии?
— Ладно, — буркнул он.
Потом направился к маленькой шкатулке на другом столе, открыл ее и вытащил связку документов. То были не аккуратно сложенные бумаги человека, имевшего возможность спокойно убрать их в ларец по завершении работы, но разрозненные пергамента и папирусы, собранные вперемешку, как попало, когда их хозяина настигла внезапная смерть.
— Именно в таком виде я их и нашел, — сказал он, вручая документы мне. — Клянусь.
Мне было немного боязно разбирать их: я вовсе не хотела, чтобы мои опасения подтвердились, да и просто робела, представляя себе, что выпускаю на волю сохранившуюся в свитках мощь Цезаря.
И все же я сделала это. Я разгладила бумаги и прижала их уголки масляными лампами. После чего на меня буквально обрушились строки, пусть и содержавшие новые для меня мысли, но написанные слишком знакомым почерком.
Это было какое-то чудо: чернила, буквы, все мне знакомо, все принадлежало ему, — и теперь, по прошествии столь долгого времени, он делился со мной не знакомыми мне замыслами.
Судя по торопливым наброскам, порой сделанным прямо поверх карт, дело обстояло именно так, как говорил Антоний: он собирался следовать маршрутом, избранным Цезарем. Я испытала огромное облегчение, как будто это уже гарантировало успех. В то же время мне стало стыдно: выходило, что я не доверяю мужу и не ценю его как полководца.
Подняв глаза, я встретила внимательный взгляд Антония. Когда я читала заметки, он следил за выражением моего лица, пытаясь проникнуть в мои мысли. Оставалось надеяться, что это ему не удалось.
— Ну, убедилась? Все как я говорил.
— В основном, — кивнула я. — Но я поняла, что он планировал разместить в Армении гарнизон, а ты…
— Я говорил тебе, что у меня нет на это лишних солдат. Армянский царь — наш союзник, и он сам участвует…
— Да, да, ты говорил. Я только хотела сказать…
— Красс имел лишь восемь легионов. В отличие от него у меня войск достаточно.
— Похоже, что Цезарь собирался захватить Экбатану и отрезать Вавилон от Парфии.
— И я так сделаю. Но чтобы добраться до Экбатаны, нужно захватить Фрааспу.
— Конечно.
Я бережно сложила бумаги. Мне очень не хотелось убирать их так скоро, но они рассказали мне все, что я хотела узнать о будущих завоеваниях, заодно пробудив старые воспоминания.
