Лаура Кинсейл - Госпожа моего сердца
Из арки у входа появилась темная фигура человека. Это был Аллегрето.
— Подожди, — сказал он. Его голос немного дрожал.
Она почувствовала слабость.
— Все кончено?
— Нет, — тихо сказал он. — Он все еще держится. Не много времени прошло. — Он вздрогнул. Даже в темноте она увидела, как сжимаются его кулаки. — Мне жаль, — прошептал он.
Она закусила губу. Потом покачала головой.
— Это все твой отец.
— Я не знал, я даже не предполагал… Ты не должна даже подходить к нему. Я даже не мог подумать, что он приедет сюда.
Он дрожал от страха. Ей показалось, что он сейчас упадет, и она попыталась поддержать его. Он схватил ее руку и страстно прижал ее к своему лицу. Она почувствовала слезы на его щеках, но они были холодны, как будто плакала мраморная статуя.
— Не надо, — она не могла смотреть на его отчаяние. Она обняла его, пытаясь успокоить. Со вздохом он уткнулся лицом ей в плечо, как испуганный ребенок. Потом поднял голову и поцеловал ее.
— Нет, — говорила она. Но его холодные губы и щеки касались ее, забирая у них живое тепло с отчаянной жадностью.
— Нет. — Она отвернулась. Она провела рукой по его волосам, как бы отстраняя его, но в то же время не выпуская из объятий.
Так они и стояли некоторое время. Она все гладила его по голове, пока ее рука не замерзла. Вдруг он отстранился от нее.
— Сука от Монтеверде! — проговорил он, но в голосе его не было злобы, только боль.
Его тень падала рядом с ней на стену. Она коснулась ее ладонью, но тень была холодной и темной, неживой. Она подумала о том, что ее жизненных сил слишком мало для него, даже если она отдаст их все.
— Пойдем, — сказал он спокойно, как будто еще минуту назад они не были так близки. — У меня есть идея, и мне нужна твоя помощь. — Он взглянул на нее. Его лицо было как камень в освещении звездного неба. — Но если ты ошибешься, Монтеверде, это погубит нас троих.
Она не могла смотреть на Дезмонда. Она боялась даже взглянуть на него. Когда открыли дверь, она вскрикнула от боли и ужаса. Охранника не было. Аллегрето приказал ей сидеть и говорить только тогда, когда ей позволят. Она не стала спрашивать, что он сделал с охранником, но смотрела на то, что они сделали с Дезмондом.
В погребе горела свеча. Тень Аллегрето скользила по развешенным тут же окорокам и мешкам с яблоками.
— Ну, мой упрямец. Вот ты и познакомился с моим отцом, — говорил он тихо. — Теперь выбирай сам, с кем тебе лучше иметь дело.
Кара, не отрываясь, смотрела на открытую дверь и лестницу за ней. Дезмонд молчал, было слышно только его прерывистое дыхание.
— Ты все равно не выдержишь пыток, — сказал Аллегрето. — Скажи мне, где она, и я увезу тебя отсюда раньше, чем придет мой отец.
— Нет, — прошептал Дезмонд.
— Тогда скажи мне, как я могу передать ей, что мой отец здесь. Она не ждет этого. Никто из нас не ожидал…
— Нет, ты скажешь ему все… — слабеющим голосом прошептал Дезмонд.
— Кара.
Она обернулась. Она посмотрела только на его лицо, на его бледное лицо. Оно не было разбито.
— Ты не слушал меня раньше, так послушай сейчас! Аллегрето освободит тебя, ты не сможешь противостоять Джиану. Он станет убивать тебя постепенно, или вообще оставит жить, что еще хуже. Но он убьет и нас, если узнает, что мы приходили помочь тебе! Мы старались избавить тебя от пыток, тогда этого не было бы вовсе. Глупый, помоги же себе! Аллегрето рискует жизнью из-за тебя!
Его глаза закрылись, а голова упала на плечо. Он что-то бормотал по-английски.
— Говори по-французски, — раздраженно сказал Аллегрето. — Мы не понимаем.
— Я не знаю, — повторил молодой человек. Он сглотнул слюну и застонал. — Я не знаю. Мне больно.
— Вот мой нож. Ты видишь? Я освобожу тебя. Тебе не будет больше больно. Как только ты скажешь мне, где она, я освобожу тебя.
Он повернул голову Дезмонда, чтобы тот мог увидеть нож.
— У тебя есть время, пока она считает до двадцати. А потом мы оставим тебя на суд Бога и моего отца.
Он кивнул Каре. Она начала считать очень медленно, как только могла, глядя Дезмонду в лицо. Он молча качал головой. Откуда-то сверху донесся крик петуха. Светало.
— …Восемнадцать, — сказала она, закрывая глаза, — девятнадцать…
— Я не могу сказать вам, но я могу доставить… Аллегрето перерезал одну веревку, и Дезмонд вскрикнул, когда одна рука упала ему на колени.
— Доставить? — продолжал Аллегрето, работая ножом.
— Доставить… поблизости от нее… дадите мне послание. Подождете… ответа. Я клянусь. Помогите мне!
Аллегрето отвязал его.
Темные серые тучи, ползущие с холмов, предвещали дождь. Холодный ветер дул с севера, заставляя трепетать черные ветви деревьев, уже покрытые свежими почками.
Меланта не стала больше запускать Гринголета. Сильный ветер мог снести сокола за гору. Лошади медленно шли вдоль реки, пощипывая молодую травку. Меланта, закутавшаяся в накидку, была погружена в размышления о своем муже.
Сначала музыка показалась лишь отзвуком ветра. Она прислушалась. На поляне она снова услышала ее, или ей показалось? Иногда это была мелодия, а иногда просто отдельные звуки. Она обернулась и посмотрела на Хью.
— Да, я слышу, моя госпожа. Должно быть, это Дезмонд.
Меланта сжала поводья.
— Он вернулся.
Под звуки этой прерывающейся мелодии к ней вернулось старое предчувствие. Хью смотрел на горы поверх деревьев. Он потянулся за рогом, висевшим у него на плече.
— Поедем к нему, — сказала Меланта. Он замер с рогом в руке.
— Моя госпожа, лорд Руадрик сказал…
— Поехали!
Она повернула коня.
— Или я поеду одна.
Она поскакала вниз вдоль реки. Лошадь ступала в воду, поднимая фонтаны брызг. Они поднялись на заросшую тропинку на другом берегу. Хью ехал позади.
Рук придержал коня, давая тому возможность отдохнуть. Он улыбнулся при виде Майского шеста, стоящего посреди луга и обвитого разноцветными лентами. Похоже, погода не будет способствовать празднику, как это и бывало обычно, но каждый год он надеялся. Если не будет солнца, они просто перенесут шест и само празднование во двор замка.
Он оставил свои топор и булаву на краю луга, чтобы забрать их позже. На лугу паслись двадцать ягнят. Они лежали или бегали, некоторые пристально смотрели на него, как будто он был загадкой, которую непременно нужно разгадать. Джоан Тамбстер остановила его в воротах, чтобы продемонстрировать, как ловко она может перепрыгнуть через хвост Ястреба. Конь спокойно терпел это. Милые девчушки с их милыми пустяками были, видимо, ему гораздо симпатичнее взрослых вооруженных мужчин.
Они так и въехали во двор с Джоан, стоящей на спине Ястреба и державшейся за плечи Рука. Ее брат, который мыл корову, стал кричать ей, чтобы она отпустила руки и стала ровно. Она как раз попыталась сделать это, когда откуда-то издалека донесся звук рога, подхваченный другим, уже рядом с воротами.
