Стефани Лоуренс - Клятва повесы
— Дело обстоит так, — вздохнул он.
Он говорил, что тот, кто попытается поскорее вернуться из Лондона в Холл, вероятнее всего, и есть Фантом, и о том, что этот самый Фантом, вероятнее всего, ударил Джерарда и бросил его без сознания в руинах. У всех это вызвало страшное возмущение.
— Колби! Ну, знаете ли! — негодовал Генри. — Сначала он вырубает Джерарда, потом выставляет его вором, а после этого злорадствует с таким… таким… высокомерием! — Он одернул сюртук. — Рассчитывайте на меня. Мне очень хочется взглянуть, как Уиттиком получит по заслугам.
— Гениальная мысль! — улыбнулся Эдмонд. — Я тоже еду.
— И я! — отчеканил Генерал. — Наверное, Колби знал, что его сестра воровка. Или это был он. А комнату сестры использовал как тайник. Этот прохвост подговорил меня послать за сыщиками. Мне бы и в голову не пришло, если б не он. Повесить его!
Вейн опять вздохнул:
— Нет никакой надобности…
— Я тоже еду. — Агата Чедуик гордо вскинула голову. — Кто бы ни был вором, кто бы ни оболгал Джерарда, я хочу посмотреть, как восторжествует справедливость!
— Верно! — решительно закивала головой Эдит Суитинс. — Обыскали даже мою сумку для рукоделия, и все из-за вора. Мне очень хочется услышать его — или ее — объяснение.
Вейн понял, что спорить бесполезно. За несколько минут все обитатели дома, кроме Мастерса и миссис Хендерсон, приняли решение незамедлительно ехать за Уиттикомом и Элис в Холл.
Подойдя, к Минни и наклонившись, он процедил сквозь зубы:
— Я возьму с собой Пейшенс и Джерарда. Что касается остальных, я бы предпочел, чтобы все остались в Лондоне. Если же вам хочется в непогоду мотаться по графствам, организовывайте это путешествие сами. Однако, — вознегодовал он, — что бы вы ни решили, помните: подъезжать к дому надо по проселочной дороге, а не по главной. И не приближайтесь к дому. Не ходите дальше второго сарая.
Они обменялись воинственными взглядами, и Минни гордо вздернула подбородок:
— Там мы тебя и будем ждать.
С трудом сдержав поток проклятий, Вейн схватил Пейшенс за руку и потащил ее за собой. В коридоре он бросил через плечо:
— Захвати пальто. Пойдет снег.
— Встретимся снаружи, — сказала Пейшенс.
Через несколько минут она уже стояла внизу, ежась от холода. Вейн помог ей забраться в кабриолет и, сев рядом, погнал лошадей на Гросвенор-сквер.
— Итак, лед тронулся. — Девил улыбнулся Вейну, вошедшему в библиотеку. — Кто?
— Колби. — Вейн кивнул Джерарду, сидевшему на подлокотнике кресла рядом с Девилом. Сам же Девил расположился на коврике у камина.
Последнее очень удивило Пейшенс. Но, подойдя поближе, она увидела на коврике крохотное существо, махавшее кулачками и сучившее ножками. Широкие плечи Девила надежно защищали его от летящих искр.
Девил проследил за ее взглядом и усмехнулся:
— Позвольте представить вам Себастьяна, маркиза Эрит. Моего наследника.
Он произнес это с такой глубокой любовью, что Пейшенс неожиданно для себя мечтательно улыбнулась. Девил поглаживал малыша по животику, а тот гукал и пытался поймать отцовский палец. Оторвавшись от этой восхитительной картины, Пейшенс посмотрела на Вейна. Он тоже улыбался и — что было совершенно очевидно — не находил ничего странного в том, что его властный и могущественный кузен нянчится с малышом.
Пейшенс перевела взгляд на Джерарда. Юноша рассмеялся, когда Себастьян все же ухватился за палец.
— Вейн? — Все повернулись к появившейся на пороге Онории. — А, Пейшенс! — Она приветствовала ее так, будто они давно уже были родственницами, обняла и на секунду прижалась к ней щекой. — Что случилось?
Вейн объяснил ей все. Онория, ошеломленная, опустилась на кушетку. Пейшенс обратила внимание на то, что Онория не забрала ребенка у Девила и лишь изредка поглядывала на них. Когда Себастьяну надоело играть с отцовским пальцем и он, услышав голос матери, стал проситься к ней, Девил передал его Онории.
— Колби опасен?
Вейн покачал головой:
— Нет, в нашем понимании.
Пейшенс не надо было уточнять, каково их понимание. Девил встал, и создалось впечатление, будто комната стала меньше.
— Завтра мы уезжаем в Плейс, — с улыбкой объявил он. Если бы Вейн сказал об опасности, Девил обязательно бы отправился вместе с ним, — это ни у кого не вызывало сомнений. — Приезжай к нам, когда закончишь с делами у Минин, — предложил он.
— Обязательно, — поддержала мужа Онория. — Надо обсудить организационные вопросы.
Пейшенс изумленно посмотрела на нее. Онория улыбнулась, искренне, дружелюбно. Девил и Вейн устремили на женщин непроницаемые взгляды и со страдальческим видом переглянулись.
— Я провожу вас, — сказал Девил.
Онория, с Себастьяном на руках, тоже пошла провожать. Пока они в холле ждали Джерарда, отправившегося за пальто, малыш заинтересовался сережкой и принялся дергать ее. Заметив это, Девил, ни на секунду не прервав своей беседы с Вейном, забрал у жены ребенка и прижал его к груди. Малыш сразу же заинтересовался булавкой для галстука с бриллиантом. Воркуя, он радостно вцепился в нее и начал разрушать узел, называвшийся «Трон любви». Пейшенс была до глубины души потрясена тем, что никто — ни Девил, ни Вейн, ни Онория — не увидели в этом ничего особенного.
Час спустя, когда Лондон был далеко позади, Пейшенс все еще размышляла о Девиле, его жене и сыне. И об атмосфере тепла, уюта и радушия, царившей в их элегантном доме. Кинстеры воспринимали семью и то, что ей сопутствует — взаимную любовь и привязанность, — как нечто должное. Ей же так и не довелось узнать, что это такое.
Ее самой затаенной, пылкой и страстной мечтой было иметь семью.
Пейшенс посмотрела на Вейна и улыбнулась. С ним ее мечта осуществится. Она уже приняла решение и знала, что поступает правильно. Увидеть, как он играет с их сыном на коврике у камина, — это теперь ее главная цель.
Это и его цель — ей не надо было спрашивать его, чтобы понять это. Ведь он Кинстер — в этом вся суть. Семья. Самое важное в их жизни.
— Тебе тепло? — встревожился Вейн.
Пейшенс не могла замерзнуть, потому что была зажата между ним и Джерардом и к тому же укутана двумя полстями.
— Мне хорошо, — улыбнулась она. — Не беспокойся.
Вейн что-то пробурчал себе под нос.
Тем временем сумерки сгущались, небо затянули тяжелые серые облака. Дул обжигающе холодный ветер.
Сильные лошади несли кабриолет вперед, колеса ритмично стучали по укатанной щебенке. Сумерки постепенно уступали место ночи.
Они спешили в Беллами-Холл, к последнему акту долгой пьесы, к финальному появлению на публике Фантома и таинственного вора. Они опустят занавес, актеры разойдутся по домам, и каждый заживет своей жизнью.
