Синтия Райт - Огненный цветок

— Что-то… Что-то не так?

Он не взглянул на нее.

— Меня беспокоит многое, что не в моей власти, — ответил он с легкой иронией. — У мужчин есть дурная привычка — думать о том, что может случиться худшее, и ничто не в силах предотвратить это.

— Не понимаю. О чем ты говоришь? — Мэдди оперлась на локоть и попыталась прочесть, что написано на его лице. Его точеные черты лишь увеличивали ее тревогу.

Лис вздохнул.

— Ну, если ты потрудишься обдумать наше положение, тебе станет понятно, что ничего не изменилось с тех пор, какя сказал тебе в Бир Батте, что я обречен, если в Дидвуде узнают, кто я, и станет известно о моем прошлом. Появилась здесь моя мама и разболтала всем мое имя, но я подумал — какого черта и даже женился на тебе… — Лис по-прежнему смотрел вверх. — Факт, что я могу втянуть тебя в эту неразбериху, если случится худшее. Тогда — конец маленькому миру наших грез.

Странное чувство ужаса украдкой подползло к сердцу Мэдди.

— Лис, не будем думать об этих неприятностях. Конечно, у нас есть проблемы, настоящие проблемы, но бесполезно лежать без сна в нашу брачную ночь, мучаясь из-за них…

— Мужчины не мучаются, если говорить правду, — перебил он не без удивления.

— Вот например, что мне делать с Улыбкой Солнца? Ты думаешь, что я не чувствую себя ответственной за нее, раз мы привезли ее сюда и она моя сводная сестра? Ты думаешь, что я не чувствую себя виноватой за свое отношение к ней? Я знаю, что должна была вытянуть ее оттуда и что-то сделать, чтобы помочь ей почувствовать себя любимой. Ты думаешь, что…

— О Боги! — смеясь, воскликнул Лис. — Не спрашивай меня, потому что ты ставишь очень много задач перед нами обоими! Мне явно придется прекратить свои предрассветные раздумья теперь, когда мы женаты! Как я могу лежать и размышлять, когда моя жена неспокойна?

Облако рассеялось. Теперь они оба смеялись, прижавшись друг к другу и неистово целуясь. Опьяненная радостью, Мэдди попыталась пощекотать ранее открытые ею его чувствительные точки, но Лис поймал ее запястья и «пригвоздил» ее на постели.

— Никогда за всю мою жизнь ни одна женщина не имела наглости щекотать меня! — заявил он глубоким, властным голосом.

— Подразумевается, что это меня отпугнет? — парировала Мэдди, прижимаясь к его груди.

— Я подумал, что мне следовало попытаться…

— Прости!

Лис отпустил ее, и они с возрожденным желанием стали целовать и ласкать друг друга.

Что бы ни принесло им будущее, пока они вместе, они выдержат все… Мэдди бы выразила это словами, но ее губы были заняты другим. Кроме того, она осознавала, что Лис, вероятно, понимает все это и без ее слов.

Глава 26

Утром в понедельник Мэдди с бабушкой Сьюзен спустились на Главную улицу, сопровождаемые Лисом, у которого здесь была назначена деловая встреча. Лис довел дам до лавки Бьюллока и Стара, и, как оказалось, лишь затем, чтобы узнать, что они закрываются.

— Простите, господа, — произнес Сол Старк. — Мы идем на похороны.

Лис взял жену за руку. Они взглянули друг на друга, непостижимым образом одновременно пронзенные чувством, что тучи над ними сгущаются снова.

— Похороны?

— О да! Ваша семья была занята свадьбой! Примите поздравления, уф… — Стар смутился, когда ему нужно было назвать Лиса по имени, но вовсе не торопился выяснять его.

— Мне неприятно быть дурным вестником, но проповедника Смита убили.

Сьюзен 0'Хара тяжело вздохнула, и Лис для поддержки обнял ее другой рукой. Мэдди побелела.

— Преподобный Смит совершал богослужение на нашей свадьбе, — слабо произнесла она. — Как могло… — я хочу сказать, менее чем два дня назад он ел свадебный торт в гостиной моего отца!

Стар и Бьюллок в унисон нараспев ответили:

— Индейцы!

— Надеюсь, вы уточните, — попросил Лис. Сет Бьюллок намекнул партнеру, чтобы тот отправился на похороны в дом проповедника Смита. Когда дверь за Солом Старом закрылась, Бьюллок сказал:

— Я как раз писал письмо преподобному Чедвику в Луисвиль, Кентукки, в котором сообщаю ему подробности смерти друга. Его имя и адрес я обнаружил среди бумаг проповедника Смита. Печальное занятие…

— Но что же произошло? — настаивал Лис. — Когда проповедник Смит вчера во второй половине дня возвращался в Дидвуд из Крук-Сити, на него напала группа индейцев. Его застрелили прямо в сердце: мы считаем, что смерть была мгновенной. Конечно, нет сомнений, что он теперь со своим Хозяином в мире гораздо лучшем, чем этот.

Бьюллок снял котелок и какое-то время печально смотрел в пол.

— Я буду вести службу на могиле преподобного Смита и намерен прочитать его стихи. Вы слышали?

— Я не знала, что он был поэтом, — сказала Мэдди. — Мне бы очень хотелось услышать его стихи.

Сет Бьюллок вынул из кармана костюма лист бумаги, развернул его и прочел:

Этот вечер первого июня, А снег так быстро падает. Высокие сосны вздыхают, воют и стонут, Отзываясь на сильный порыв ветра. Кругом сгустились ночные тени, Слабо горит огонь, Я сижу и вижу, как тлеют угольки, И думаю о минувших днях.

Над комнатой опустилась тишина, затем Сьюзен О`Хара печально произнесла:

— Действительно прелестно!

Бьюллок кивнул и положил листок в карман.

— Должно быть, проповедник Смит одним из первых приехал в Дидвуд, если написал о летней буре. Он был настоящим посланцем Бога, который жил здесь без всяких удобств и каждый день рисковал жизнью, чтобы принести некоторый мир в души людей. Я считаю, он был мучеником.

Лис подумал о Бешеном Билле. Жить в Дидвуде теперь казалось просто рискованным.

— Интересно, почему же индейцы убили проповедника Смита? — размышлял он. — Кто-нибудь их видел? Есть доказательства?

— Ну, сэр, те, кто нашел тело, рассказали мне, что это были индейцы, так как, вероятно, они оставили какой-нибудь знак.

Он снова надел шляпу и направился к двери.

— Леди, будьте добры, побудьте в лавке, пока я не вернусь. Я могу предложить журнал образцов. Я недолго. — Уже держа руку на дверной ручке, он обратился к Лису: — Не могу понять, зачем вы привезли эту индианку в такой город как Дидвуд. Люди в этих местах всегда будут искать кого-то с кем нужно разделаться. Я уверен, будь я индейцем, то не чувствовал бы себя в Дидвуде в безопасности. — Бьюллок поднял косматые брови и добавил: — Ничего личного, разумеется. Просто обращение к разумному человеку. Мне нравится ваша семья.

Оставшись одни, Мэдди с бабушкой Сьюзен сели за стол и стали просматривать журналы образцов, тихо и печально переговариваясь между собой. Лис слушал их, и сердце его теснила боль от потери еще одного хорошего человека.