Виктория Холт - Страстная Лилит

Аманда вспоминала, как она сидела здесь с Беллой и какой у нее был жалобный голос, а потом, как Хескет стоял сбоку от кровати с выражением необыкновенного страдания на лице.

Она боялась, что для нее эта комната навсегда останется комнатой Беллы. Она вздрогнула, и ей захотелось убежать из комнаты; у Лилит тоже было такое желание, но она решила не поддаваться ему. Она уселась на постель, но Аманда заметила, что даже Лилит сделала это как бы с вызовом, как бы выражая свое наплевательское отношение кому-то невидимому.

– Мне кажется, я чувствую здесь ее присутствие, – сказала Аманда, беспокойно оглядывая комнату. – Здесь темнее, чем в других помещениях дома.

Лилит спрыгнула с кровати и раздвинула тяжелые бархатные гардины.

– Конечно, будет темно, если закрываться от света. Вот! Теперь здесь так же светло, как и всюду.

– Лилит, ты не думаешь, что когда люди живут в комнате – я имею в виду, что живут напряженно, как должна была жить она, – так страдая, не думаешь ли ты, что от них что-то остается?

Лилит открыла дверцу шкафа и принюхалась.

– Уф! Крепкие напитки, несомненно, кое-что после себя оставляют, но не души. Подойди, понюхай.

Аманда подошла и остановилась рядом с ней.

– Должно быть, много было пролито в этом шкафу.

– То-то и оно, – сказала Лилит. Она повернулась и взглянула на Аманду. При ярком свете стало заметно, что лицо ее изменилось: щеки слегка побледнели и лицо непривычно сузилось.

– У тебя все в порядке, Аманда?

– Да, Лилит.

– Ну-ка, присядь на минуточку. – Она подтолкнула Аманду к креслу и встала перед ней.

– В чем дело, Лилит?

– Ты бы не стала ничего от меня скрывать, верно, Аманда?

– Ну... конечно, нет, если бы я была уверена.

Лилит наклонилась и поцеловала Аманду, как будто не могла удержаться и все же смущалась этого.

– А ему ты уже сказала?

– Нет. Я хотела быть уверена. Он будет так доволен. Я не хотела бы обрадовать его, а потом оказалось бы, что это не так.

Лилит сказала:

– Так, так. Уверяю тебя. – Потом она оглядела комнату. – Я тебе скажу, что мы сделаем. Мы из этой комнаты сделаем детскую. Тут есть дверь в соседнюю комнату, так что получится детская спальня и дневная – для игр. Я полагаю, что это навсегда изгонит отсюда милую мадам Беллу... всегда считавшую, что после нее останется что-то еще, кроме запаха алкоголя.

После этого Лилит, казалось, обезумела от возбуждения. Она открыла дверь гардероба и, схватив в охапку шали и шарфы, швырнула их на кровать. Несколько секунд она стояла и смотрела на них горящими глазами.

– Избавляемся от них, – воскликнула она. – Избавляемся от всего ей принадлежавшего. Этот дом станет таким, как будто ее здесь никогда не было.

Фрит пришел в гости, и Лилит приняла его в гостиной так, как будто она была хозяйкой дома.

Он пришел, по его словам, повидать Аманду или ее мужа; но он должен был бы знать, что Хескет находился в госпитале, где он работал; и Лилит решила, что, хотя он и мог прийти повидать Аманду, в то же время он надеялся и ее мельком увидеть.

Она отпустила Пэдноллера, который проводил Фрита в гостиную.

– Ты что же, хозяйка дома? – спросил Фрит, когда они остались одни.

– Почти, – дерзко ответила она, поглаживая одно из лучших своих платьев с бархатными бантиками на корсаже.

– Почти! Это значит, что полностью. Ты этим довольна? А где Аманда?

– Отдыхает. По приказу доктора.

– Да ну!

– Мы все очень довольны, – сказала Лилит. – Пожалуйста, присаживайся.

Он взял стул и подвинул его поближе к ней, прежде чем усесться.

– Мне очень жаль, – сказала Лилит, – что тебе так не повезло, пришел в неурочное время. Я не могу ее тревожить.

– Нет, пожалуйста, не тревожь ее. Но... возможно, мне все же не так уж и не повезло.

– Ты не очень изменился после этой поездки на войну.

– Ничто не изменит моих чувств к тебе.

– Ах, какое постоянство, какой ты преданный!

– А ты, Лилит?

– Я тебе уже однажды сказала, что, разочаровавшись, отворачиваюсь, и все.

– Ну, пожалуйста, повернись обратно.

Быстрым жестом он обнял ее и, притянув к себе ее лицо, страстно поцеловал.

– Прекрати! – категорическим тоном выпалила она.

– Это тебе надо прекратить. Прекратить изображать из себя хозяйку дома.

– А я и есть хозяйка дома, когда Аманда в постели. Он встряхнул ее.

– Лилит, не заставляй меня смеяться, когда я хочу говорить серьезно.

– Я буду тебе благодарна, если ты перестанешь надо мной смеяться... или разговаривать со мной на полном серьезе.

– Я не заслуживаю этих благодарностей, потому что все это я делаю непроизвольно. Ты заставляешь меня смеяться или быть серьезным; и все благодарности на свете ничего не смогут изменить.

Она поднялась и направилась к двери, но он ее перехватил; удалось ему это, конечно, потому, что она хотела, чтобы он ее перехватил.

– Лилит, – сказал он, – нам с тобой о многом надо поговорить. Мы не можем друг без друга.

– Я прекрасно обошлась, спасибо.

– Но ты ведь по мне скучала. Признайся. Она сердито взглянула на него.

– Ладно. Сперва скучала. Когда ты решил, что я недостаточно хороша для тебя, мне казалось, что я умру. Но такие люди, как я, не умирают из-за таких, как ты. У них хватает здравого смысла. Потом я вышла замуж за Сэма и родила Лея. У меня все очень хорошо.

– Я это вижу, и я никогда не сомневался в твоем здравомыслии. Тем более нет причины для того, чтобы ты не добавила ко всей твоей удовлетворенности... меня. Как щепотку соли для придания блюду вкуса.

– Обойдусь без соли. Все и так вкусно, спасибо.

– Спасибо? – переспросил он.

– Ты надо мной смеешься?

– Смеюсь сквозь слезы. Я не знал ни минуты покоя с тех пор, как ты так жестоко оставила меня.

– Мы оба знаем, кто проявил жестокость, так что давай не будем морочить друг другу головы.

– Ты кремень, Лилит. Ты жестока. А что случилось с мужем?

– Я его бросила.

– Стало быть, он нужен был лишь для того, чтобы пристойно родить ребенка? Я и не знал, что ты так дорожишь респектабельностью, Лилит. И после того он был отвергнут. Трутень, а сделал дело – и больше самке не нужен!

– Я не самка. Я мать. Не понимаю, как можешь ты говорить со мной... в гостиной таким образом.

– Должен признаться, мне трудновато говорить с тобой, когда мне очень хочется тебя любить.

Она рассмеялась.

– Забавно, что я подхожу для одного случая и не подхожу для другого.

– Ты слишком серьезно ко всему этому относишься. Ты не знаешь, как я страдал, что отпустил тебя.

– Не обманывай себя. Ты вполне собой доволен. Ты думаешь: «Теперь никакого риска. Она замужем. Теперь никто не задаст вопроса о нашем грехе!»