Ирина Мельникова - Невеста по наследству

— Дайте слово, что вы никогда более не встретитесь с графом и не будете преследовать его столь отвратительным, столь постыдным образом! — приказала ей Фелиция.

— Когда граф Ратманов станет вашим мужем, сударыня, я, конечно же, перестану вести себя постыдно, как вы только что изволили заметить. Сама мысль о преследовании чужого мужа мне в высшей степени отвратительна! Вы даже представить себе не можете, сколь отвратительна! — Настя подчеркнула голосом последние слова и усмехнулась с нескрываемым торжеством, заметив, что ее соперница на какое-то мгновение словно язык проглотила. Однако Фелиция Лубянская была не из тех, кто быстро сдает позиции, да еще перед кем? Сопливой девчонкой, которая и жизни еще не повидала, и в мужчинах смыслит не больше, чем в своих куклах!

Она подняла брови и победно улыбнулась.

— Вот как! Оказывается, у вас есть коготки и зубки уже прорезались, но они недостаточно остры, чтобы схватить меня за горло, дорогая. Что ж, берегитесь, Анастасия Меркушева! Мне приходилось драться и с более сильными, и с более опытными кошками, чем вы! Предупреждаю, если вы сейчас же не уедете отсюда, то поплатитесь за это на глазах у вашего бывшего жениха. Учтите, я кусаюсь и царапаюсь очень больно и следы оставляю на всю жизнь!

Но тут она заметила, что Анастасия смотрит мимо нее, а на лице ее появилось какое-то по-детски несчастное выражение. И Фелиция поняла, что в комнату вошел Сергей. Она тут же изобразила на своем лице удивление и медленно обернулась. Поймав взгляд графа, растерянный и тревожный, она улыбнулась и воскликнула:

— Вы только взгляните, кого я здесь встретила! Вы не представляете, но мадемуазель Анастасия приехала пожелать нам счастья, дорогой! Я нахожу это поистине очаровательным!

Она взяла Настю за руку, словно стремилась поблагодарить соперницу за проявленное великодушие, но вместо этого быстро и сильно ущипнула ее, а потом подошла к Сергею, взяла его под руку и привлекла к себе.

Но Настя не позволила артистическим способностям госпожи Лубянской помешать ей. Она ни на секунду не отрывала взгляда от Сергея, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти и тоску, заполонившую любимые глаза, и его любовь, которую, она знала точно, ничто уже не сможет уничтожить. Она знала, что воспоминания об этой последней встрече она пронесет через многие несчастные годы, которые ей будет суждено прожить без него — своей первой и последней любви.

И еще она почувствовала облегчение, когда поняла по его глазам, что он готов выслушать ее, что этот последний разговор все-таки состоится, хотя и в присутствии его невесты, мечущей громы и молнии и следящей за Настей, как голодный удав за кроликом.

— Я знаю, ваше сиятельство, что не должна была приезжать сюда, — сказала девушка поначалу совсем тихо, но справилась с волнением и продолжала уже более громко:

— Но мне хотелось кое-что сказать вам прежде, чем вы женитесь на госпоже Лубянской. Я знаю, вы сделали ей предложение, и приехала, конечно же, не для того, чтобы отговорить вас от брака. Но я должна признаться вам, что была не права, когда обвиняла вас в том, в чем вы совершенно не виноваты. Простите, что мой отказ повлек за собой некоторые материальные потери, которые вы понесли из-за меня. Но только сегодня утром я поняла, почему я не могла принять ваши настойчивые ухаживания и выйти за вас замуж. К сожалению, нелепые сплетни и недостаток жизненного опыта не позволили мне понять ваши чувства. Я боялась, что возникшие между нами недоразумения помешают нам быть счастливыми. Но мне помогли разобраться во всем и поверить тому хорошему, что есть в вашей душе и в вашем сердце. Я буду вечно благодарна вам за то счастье, которое испытала за те четыре дня, когда мы были вместе, и, поверьте, никогда не забуду об этом.

Она с трудом перевела дух и отвела глаза от любимого, не в силах вынести его взгляда, пронизанного такой болью и отчаянием, что она почувствовала сильнейшее желание броситься ему на шею и держать его изо всех сил, какими бы последствиями это ей ни грозило. Но здравый смысл подсказывал, что, поступив подобным образом, она навсегда уронит себя в его глазах. Итак, она отвела взгляд и продолжала упавшим голосом:

— Я простила вас и за похищение, и за то, что назвались чужим именем, но ничего не требую взамен. Мне просто нужно знать, что вы тоже простили меня за мою глупость и поняли, насколько велика моя любовь и вера в вас, граф, — она слегка склонила голову. — Прошу вас, простите меня и забудьте зло, которое я вам причинила, не ведая, что еще большее зло доставила самой себе!

Она опять посмотрела на Сергея и не поняла, дошли ли до него ее последние слова. Его лицо было неподвижным и застывшим, точно маска. Он стиснул зубы с такой силой, что проявились желваки мускулов на челюстях, а на виске выступила синяя жилка, которая, похоже, билась в том же неистовом ритме, что и ее бедное, глупое сердце.

Граф протянул Насте свободную руку, в то время как на другой по-прежнему цепко висела Фелиция Лубянская. Девушка взяла его руку и задержала в своей ладони. Сергей стиснул ее с такой силой, что если бы она сама не с той же силой сжала его ладонь, то, наверное, вскрикнула бы от боли. Но разве могла эта боль сравниться с той болью, которая сдавила ее сердце?

— Конечно, я простил вас, Настя, — тихо проговорил Сергей, — и все понимаю.

«Господи, это последний раз, когда мы прикасаемся друг к другу, — подумала Настя, не в силах оторваться от его глаз, в которых отразилась ее любовь и, слившись с его любовью, перелилась в нее огненным, сжигающим душу потоком,

— Милый, нам пора ехать, — проворковала ласково Лубянская и вдруг поднялась на цыпочки и на глазах у Насти поцеловала графа в щеку. Но Сергей, похоже, не обратил никакого внимания на столь явное проявление любви со стороны невесты. Он медленно выпустил Настину руку, глаза его подернулись влажным блеском, и он неловко улыбнулся, словно извиняясь за проявленную слабость. Фелиция еще крепче прижалась к жениху и с явным торжеством взглянула на Настю. Граф последний раз посмотрел на Настю, отвернулся и повел Лубянскую к выходу.

Почти теряя сознание, Настя смотрела, как он уходит, и даже неугомонная семейка притихла за ее спиной и проводила взглядом графа и его будущую жену. Рослая полногрудая женщина вдруг выдохнула его имя, потом чуть тише имя его невесты и, повернувшись к мужу, что-то возбужденно зашептала ему на ухо. Он поперхнулся горячим чаем, после чего проговорил: «Ей-богу, Марта, вечно тебе что-то мерещится!»

Сергей тем временем коснулся ручки двери, чтобы открыть ее перед Фелицией, но дверь вдруг распахнулась, чуть не ударив графа, и на пороге возник Фаддей. Сквозь шум Настя не расслышала, что сказал поэт, но Ратманов на мгновение остановился, сердито дернул головой и ответил Багрянцеву. Лицо Фаддея пошло красными пятнами, он отступил в сторону, а Сергей уже на пороге оглянулся, посмотрел на Настю и вместе с Фелицией вышел. И в этом быстром взгляде был укор мученика, взошедшего на костер, который она подожгла своими собственными руками.