Невеста из империи Зла - Эльвира Валерьевна Барякина
— Я пишу диссертацию по русскому фольклору, следовательно, должен собрать какой-то фактический материал.
— И Ленинской библиотеки тебе мало?
— Конечно, мало. Если я буду переписывать чужие находки, то это уже будет не научная, а переводческая работа.
Ховард поправил свои очки:
— Оно, конечно, так… Но ты, наверное, в курсе, что иностранцам не разрешается отъезжать дальше, чем на сорок километров от места учебы.
— Ну, может быть, есть какие-то исключения?
На минуту в комнате повисла томительная пауза.
— Надо подумать, к кому мы можем обратиться, — наконец произнес Ховард. — Я поговорю с ректором.
Алекс поднялся.
— Скажите ему, что я мог бы поехать вместе с группой моего соседа Миши Степанова — комсомольца и видного общественника. Он бы за мной приглядел.
Ховард согласно кивнул:
— Хорошо, хорошо… Я скажу. Все, иди и не мешай мне работать.
Алекс отступил к двери. Душа его пела: то, что он задумал сегодня в метро, начало претворяться в жизнь. А задумал он следующее: познакомиться поближе с Марикой Седых.
Отправляясь в СССР, Алекс почти всерьез намеревался отдохнуть от женщин: затянувшаяся история с Эми вымотала ему все нервы. Но стоило ему чуть-чуть осмотреться на новом месте, как древний охотничий инстинкт вновь взыграл в нем с прежней силой.
В Москве красотки попадались на каждом углу. В отличие от американок они передвигались по городу либо пешком, либо на общественном транспорте и потому их было видно. Иногда у Алекса аж глаза разбегались — не успеешь как следует рассмотреть какую-нибудь «мини-юбочку», как мимо продефилирует еще десяток. Тут уж волей-неволей впадешь во грех.
— Тебе какие женщины больше всего нравятся? — спрашивал его Жека.
— Те, кому идет голубой цвет.
— Тогда моя бабушка как раз в твоем вкусе, — хихикал Пряницкий. — Хочешь, познакомлю?
Смех смехом, но Алекс давно уже заметил, что у него есть особые пристрастия к женщинам в лазоревом.
Еще важны были тонкие свитера в обтяжку — так, чтобы ткань плотно обхватывала тело.
Еще — желание смотреть по телевизору сразу десяток каналов. Лежать вдвоем на диване и щелкать кнопками пульта — ну разве не красота? Правда, к СССР этот пункт был неприменим (у местных телевизоров вообще не было пультов дистанционного управления). И тем не менее.
Еще — способность не завтракать до двух часов дня.
Еще — умение перелезать через заборы.
Еще — страсть к глажению мужских рубашек.
Последний пункт был уже из области фантастики, но ведь мечтать не вредно, так ведь?
Бог ведает, соответствовала ли Марика Седых всему этому списку, но Алексу казалось, что соответствует. Во всяком случае, курточка на ней была такой, какой надо. И это поднимало ее в глазах Алекса на заоблачные высоты.
ГЛАВА 5. ПРИНЦЕССА ПОДЪЕЗДНОГО ЗНАЧЕНИЯ
Еще некоторое время после случая с пельменями Миша жил в тайном страхе. Но Алекс, кажется, так никому и не доложил насчет его возмутительного поступка и мало-помалу эта история заглохла сама собой.
Вопреки чаяниям Миши ни первая, ни вторая неделя слежки за американцами не принесла никаких особых результатов. Они вели себя как самые обычные студенты: учились, устраивали вечеринки, пили пиво.
Алекс же и вовсе не давался Мише. Он на удивление быстро спелся с Пряницким, и иногда Миша ловил себя на мысли, что испытывает нечто вроде ревности. Получалось так, будто у него, первого всегда и во всем, меньше обаяния, чем у оболтуса Жеки.
По ночам, растравив свою обиду, Миша думал о том, что он вполне мог бы рассказать Петру Ивановичу о поведении Пряницкого и это дорого бы тому обошлось.
«Но не буду!» — великодушно твердил себе Миша. И осознание тайной власти над Жекиной судьбой приятно тешило его душу.
Несмотря на отсутствие впечатляющих результатов, Петр Иванович каждый раз хвалил Мишины донесения:
— Молодец! Умеешь подмечать детали. Смотри-ка, ты работаешь всего несколько недель, а мы уже знаем о мистере Уилльямсе почти все: какой у него характер, чем он интересуется, какие книжки читает.
— Ну, я ведь так и не выяснил, засланный он или нет, — потупясь, сказал Миша.
Петр Иванович ободряюще похлопал его по плечу:
— Ну, не стоит из-за этого казниться. Ты же еще только пробуешь себя в нашем деле, так ведь?
— Угу.
— В будущем ты за несколько дней сможешь определять, что за птица перед тобой. А пока учись, набирайся опыта… Ты, кстати, в курсе, что ректор разрешил мистеру Уилльямсу поехать вместе с вами на картошку?
— Что?! — вскинулся Миша.
— Я серьезно, — подтвердил Петр Иванович. — Это его куратор настоял: мол, без экспедиции в русскую деревню диссертация мистера Уилльямса не будет иметь никакого научного значения.
— Но ведь нельзя выпускать американца из поля зрения! — воскликнул крайне озадаченный Миша. — Он может бог весть чего натворить! В деревне же нет первых отделов!
Петр Иванович едва заметно улыбнулся.
— Вот ты и будешь у нас вместо первого отдела. Думаю, мы прикрепим тебя к Алексу в качестве переводчика.
— Так он и сам прекрасно говорит по-русски!
— Ничего страшного. Главное, чтобы он не забрел, куда не надо, и не устроил нам международный скандал. Просто будь всегда рядом с ним. Можешь даже на работу в поле не выходить. Лядов, руководитель вашего отряда, уже в курсе дела.
Миша молчал, придавленный грузом нежданной ответственности. Только этого ему не хватало!
— Но ведь можно было бы вообще никуда его не пускать, — наконец произнес он. — Что ему делать в деревне? Запретили бы ему, и все!
— Не выйдет, — развел руками Петр Иванович. — Дело в том, что мы тоже отправляем в Америку своих стажеров. И нам жизненно необходимо, чтобы они имели возможность передвигаться по стране: смотреть, слушать и запоминать. А американцы ставят условие: как вы относитесь к нашим людям, так и мы будем относиться к вашим.
Миша схватился за голову. Там у них, наверху, шла какая-та политическая игра, а ему приходилось за всех отдуваться!
Жека был сыном своего времени и заведующей столовой: хитроумный, как древнегреческий проходимец Одиссей, и закононепослушный, как гангстер.
На торную дорогу спекуляции он вывернул почти случайно. Однажды во время тотального безденежья Жека купил банку морской капусты, вскрыл крышку и… остолбенел. Вместо вялых водорослей там оказалась черная икра.
Видимо, на консервном заводе кто-то решил стырить дефицитный продукт, законопатил
