Джин Рис - Антуанетта
Я понимала, что они идут следом. А также понимала, что, пока дом тети Коры не скроется из вида, они не сделают ничего такого. Будут только тащиться за мной на расстоянии. Но я также знала: они меня нагонят, когда я начну подниматься на гору. Там, по обе стороны дороги, шли сады, окруженные заборами, и в эти утренние часы вокруг не было ни души.
Когда я одолела половину подъема, они догнали меня и завели разговор.
– Эй, безумная, – окликнула меня девочка. – Ты такая же безумная, как твоя мать. Твоя тетка боится жить с тобой в одном доме. Она отправила тебя к монахиням, чтобы те заперли тебя и не выпускали. А твоя мать ходит без чулок и без башмаков. У нее нет панталон. Она пыталась убить своего мужа и тебя тоже, когда ты навещала ее. У нее глаза, как у зомби. И у тебя тоже глаза, как у зомби. Ну, почему ты на меня не смотришь?
Мальчик сказал:
– Когда-нибудь я тебя подстерегу один на один. Ты только дай срок.
Когда я забралась на верхушку холма, они стали меня пихать. Я чувствовала запах волос девочки.
Узкая длинная улица вела к монастырю и заканчивалась у его стен и деревянных ворот. Чтобы войти, надо было позвонить. Девочка сказала:
– Значит, не хочешь на меня смотреть? Ничего, я тебя сейчас заставлю! – С этими словами она изо всех сил толкнула меня, отчего книги, которые я держала, полетели на землю.
Я нагнулась, чтобы их поднять, и увидела, что на той стороне улицы показался высокий мальчик. Он остановился и посмотрел на нас, затем пустился к нам бегом. Он бежал так быстро, что мне казалось: его длинные ноги вообще не касаются земли. Увидев его, мои мучители повернулись и зашагали прочь. Он недоуменно посмотрел им вслед. Я бы скорее умерла, чем пустилась от них наутек, но теперь, когда их поблизости не оказалось, я побежала, забыв поднять одну из книжек. Мальчик подобрал ее и догнал меня.
– Ты оставила книжку, – сказал он с улыбкой. Я знала, кто он такой. Это был Санди, сын Александра Косвея. Раньше я бы сказала «мой кузен Санди», но нотации мистера Мейсона научили меня стесняться моих черных родственников.
– Спасибо, – пробормотала я.
– Я поговорю с этим типом, – сказал Санди. – Больше он не будет к тебе приставать.
Я увидела, как улепетывает мой рыжеволосый враг, но Санди быстро нагнал его. Девочка же как сквозь землю провалилась. Я не хотела видеть, что произойдет дальше, и исступленно дергала за шнур звонка.
Наконец дверь открылась. На пороге стояла цветная монахиня, и вид у нее был сердитый.
– Ты почему так трезвонишь? – спросила она. – Я и так бежала со всех ног открывать.
После этих слов я услышала, как за мной захлопнулась дверь.
Я не выдержала и разрыдалась. Женщина спросила меня, не заболела ли я, но я не смогла ответить. Она взяла меня за руку, поцокав языком и проговорив что-то весьма неодобрительное, и повела меня через двор. Мы прошли под большим раскидистым деревом и подошли к главному входу, но потом свернули, и она ввела меня в помещение, где было много кастрюль, сковородок и имелся каменный очаг. Там я заметила вторую монахиню. В этот момент снова зазвонил звонок, первая монахиня пошла опять открывать, а вторая подошла ко мне. Потом она принесла тазик с водой и губку, но, пока она вытирала мне лицо, я продолжала плакать. Увидев мою руку, женщина спросила, не упала ли я и не расшиблась ли, но я покачала головой, и она стерла пятно.
– Что с тобой? Почему ты плачешь? Что с тобой произошло?
Но я ничего не могла сказать. Она принесла мне стакан молока. Я попыталась отпить, но поперхнулась.
– О-ля-ля! – только и сказала женщина, пожала плечами и вышла.
Вскоре она вернулась и привела третью монахиню. Та сказала спокойным голосом:
– Ты уже вдоволь наплакалась. Теперь пора остановиться. У тебя есть носовой платок?
Тут я вспомнила, что потеряла его. Новая монахиня вытерла мне глаза большим платком, дала его мне и спросила, как меня зовут.
– Антуанетта, – выдавила я из себя.
– Ах, да, конечно, – откликнулась она. – Я знаю, кто ты: Антуанетта Косвей. А вернее Антуанетта Мейсон. Тебя кто-то испугал?
– Да.
– А теперь погляди на меня, – сказала монахиня. – Меня ты не боишься?
Я посмотрела на нее. У нее были большие мягкие карие глаза. Она была одета во все белое, но у нее не было накрахмаленного фартука, как у остальных. На голове у нее была белая полотняная лента, а над ней какая-то черная прозрачная вуаль, которая падала складками ей на плечи. Щеки у нее были румяные, с ямочками, лицо веселое. Маленькие руки выглядели неуклюжими, распухшими и как-то не вязались с ее обликом. Только потом я узнала, что они изувечены ревматизмом. Она отвела меня в комнату, обставленную стульями с прямыми спинками. В центре стоял полированный стол. После того как мы немножко поговорили, я объяснила ей, почему я плачу, и сказала, что мне не хочется ходить в школу одной.
– С этим надо что-то делать, – отозвалась она. – Я напишу письмо твоей тете. А теперь тебя ждет сестра Сен-Жюстина. Я попросила, чтобы сюда прислали девочку, которая учится здесь уже год. Ее зовут Луиза. Луиза де Плана. Если тебе что-то станет непонятно, она все объяснит.
Мы с Луизой отправились по мощеной дорожке туда, где проводились занятия. По обе стороны дорожки зеленела трава, стояли тенистые деревья, а время от времени попадался цветущий куст. Луиза была хорошенькая, и, когда она улыбнулась мне, я забыла, что совсем недавно была еще несчастной. Луиза сказала мне:
– Мы зовем сестру Сен-Жюстину Святая Простота. Бедняжка такая глупая. Но ты скоро все сама увидишь.
Пока есть время, я должна быстро припомнить душную классную комнату. Горячую сосновую парту, жар от которой пробирает мне руки и ноги. Но за окном я вижу прохладную голубую тень на белой стене. Моя иголка стала липкой и скрипит, входя и выходя из полотна. «Моя иголка ругается», – шепчу я Луизе, которая сидит рядом. Мы вышиваем крестиком шелковые розы на бледном фоне. Цвет роз мы выбираем сами. Мои розы зеленые, синие и фиолетовые. Внизу я напишу свое имя огненно-красным – «Антуанетта Мейсон, урожд. Косвей. Монастырь Голгофы. Спэниш-Таун, Ямайка. 1839».
Мы вышиваем, а сестра Сен-Жюстина читает нам вслух «Жития святых». Она читает о святой Розе, святой Варваре, святой Агнессе. У нас тоже есть своя святая – под алтарем монастырской церкви покоятся святые мощи. Время от времени я задавала себе вопрос: в чем монахини извлекают их оттуда по праздникам? В сундуках, с какими люди путешествуют на кораблях? Так или иначе святая покоится под нашим алтарем. Зовут ее Сен-Инноценция. Нам неизвестно, какую жизнь она прожила, – в книге о ней не упоминается. Но вообще святые, о которых читала Сен-Жюстина, были все как на подбор красивы и богаты. И их любили прекрасные юноши.
