Барбара Картленд - Тайная гавань
Деревья были высокие, и если бы Грэйния не искала взглядом эти мачты, она бы их, пожалуй, не заметила; в гавани, давшей название дому, было идеальное место для пиратского корабля, странно, что она не подумала об этом раньше.
Бухта получила очень точное имя от прежнего владельца участка. Вход в нее находился в стороне, гавань была окаймлена длинной полосой земли, поросшей соснами. Человек, не знающий о ее существовании, мог десять раз проплыть мимо и не заметить, что в бухте стоит на якоре корабль.
Грэйнии захотелось увидеть корабль Бофора, но она тут же упрекнула себя в излишнем любопытстве.
Ей бы следовало чувствовать себя возмущенной, разгневанной и даже потрясенной тем, что пират воспользовался ее домом как убежищем, однако, как ни странно, она по-прежнему не испытывала ничего похожего на эти чувства.
Когда пират несколькими минутами позже присоединился к ней на веранде, ей подумалось, что он выглядел бы уместнее в лондонской гостиной или бальном зале.
Он был чересчур элегантен и чрезмерно изыскан для веранды, сплошь опутанной разросшимися лианами, да и окна, выходящие на веранду, заросли грязью.
Возле плетеного стола туземной работы стояли два стула; прежде чем француз заговорил, слуги, Эйб и человек Бофора, внесли белую скатерть, накрыли ею стол и водрузили на него серебряный поднос с двумя чашками на блюдцах.
Грэйния узнала самые лучшие чашки из материнского сервиза; от кофейника, поставленного на стол, исходил аромат прекрасного кофе; на особом блюде лежали круассаны — только что из духовки; был тут и кружок масла, а также стеклянная вазочка с медом.
— Утренний завтрак подан, месье, — возвестил слуга-француз на своем родном языке, после чего они с Эйбом испарились.
Грэйния взглянула на пирата. Он вроде бы собирался заговорить, но она вдруг рассмеялась.
— Я не верю происходящему, — сказала она. — Вы не настоящий пират.
— Уверяю вас, что самый настоящий.
— Я всегда представляла себе пиратов мрачными, грязными существами, которые так и сыплют проклятиями. Мужчинами, от которых женщины прячутся в ужасе.
— Вы, вероятно, имеете в виду вашего соотечественника Уилла Уилкена.
— Нам повезло, что он не обнаружил «Тайную гавань», — сказала Грэйния. — Прошлой ночью я узнала, что он отправился разбойничать куда-то дальше по побережью.
— Я слышал о нем немало, — заметил француз. — Но позвольте вам напомнить, что кофе стынет.
— О да, конечно.
По привычке Грэйния уселась рядом с кофейником, напротив Бофора, и спросила:
— Налить вам кофе или вы предпочитаете сделать это сами?
— Счел бы за честь для себя, если бы вы повели себя как хозяйка.
Она попыталась улыбнуться, но что-то в этом человеке привело ее в смущение.
Наполнив чашку, она передала ее французу.
— Круассаны вы, вероятно, привезли с собой, — сказала она.
— Их принес мой слуга, — ответил француз, — он каждый день печет мне свежие.
Грэйния рассмеялась:
— Выходит, что даже пират, если он француз, весьма заботится о еде.
— Разумеется, — согласился пират. — Еда — истинное искусство, и самое трудное для меня во время пребывания в море — это необходимость есть, что придется вместо того, к чему я привык.
Грэйния снова рассмеялась, потом спросила:
— Почему вы стали пиратом? Мне кажется… простите, если это прозвучит бесцеремонно, но мне кажется, что пиратство — неподходящее занятие для вас.
— Это долгая история, — ответил француз. — Могу ли я в свою очередь задать вам вопрос, почему вы здесь и где сейчас ваш отец?
— Я здесь потому, — начала объяснять Грэйния, — что в Гренвилле поднялось восстание.
Француз внезапно весь напрягся и пристально посмотрел на Грэйнию.
— Восстание?
— Да. Оно вспыхнуло несколько суток назад, но мы приехали в дом мистера Мэйгрина только вчера вечером. Ночью Эйб узнал, что восставшие захватили Гренвилл и убили много англичан.
— Но это невозможно! — проговорил француз как бы про себя. — А если оно все-таки началось, то его возглавил Джулиус Федор.
— Откуда вы знаете?
— Я слышал, что он занимался подстрекательством среди французских рабов.
— Значит, восстание серьезное?
— Боюсь, что так, — ответил пират.
— Но ведь вы, разумеется, хотите, чтобы победу одержали французы и захватили остров, как это было двенадцать лет назад.
Он покачал головой.
— Французы могли бы это сделать при помощи кораблей и солдат, а вовсе не в результате восстания рабов. Рабы добьются кратковременного успеха, но английские солдаты непременно явятся, нападут на них, и начнется большое кровопролитие.
Грэйния вздохнула.
Все это так ненужно… и так страшно.
Француз встал:
— Простите, я оставлю вас на минуту, чтобы поговорить с моим слугой. Он должен разузнать, насколько все это опасно для вас.
Он ушел в дом, а Грэйния сидела и смотрела ему вслед. Она невольно сопоставляла гибкую грацию, с которой он двигался, с неуклюжей походкой Родерика Мэйгрина.
Темные и густые волосы француза были аккуратно перевязаны на затылке, галстук накрахмаленный и чистый, уголки воротника торчали выше подбородка, точь-в-точь как у щеголей из клуба «Сент-Джеймс»3. Кафтан сидел на нем без единой морщинки, белоснежные панталоны красиво обтягивали стройные бедра, белые чулки и башмаки с пряжками выглядели отлично.
«Но ведь он настоящий джентльмен, — подумала Грэйния. — Просто смешно называть его пиратом… изгнанником морей!»
Француз вернулся:
— Мой слуга и ваш посылают людей хорошенько разузнать об этом восстании. Но Эйб уверяет, что сведения, полученные им вчера ночью и сегодня утром, совершенно точные. Бунтовщики убивают англичан в Гренвилле, где сотня рабов захватила все благодаря внезапности нападения.
Грэйния пробормотала нечто маловразумительное, и он продолжал:
— Они, как водится, грабили лавки, вытаскивали на улицы мирных жителей и стреляли по ним, как по мишеням.
— О нет! — воскликнула Грэйния.
— Кому-то удалось вплавь добраться до находящихся в гавани кораблей, некоторые бежали на юг, кто-то добрался и до владений Мэйгрина.
— Вы полагаете, что все рабы на острове присоединятся к восставшим? — несмело спросила Грэйния.
— Поживем — увидим, — отвечал француз. — Если дойдет до худшего, мой корабль в вашем распоряжении, мадемуазель.
— Вы считаете, что на нем безопасно?
— В бурю спасаешься в любом доступном порту.
— Да, конечно, но я надеюсь, что отец приедет сегодня. Возможно, он придумает что-то еще для нашего спасения.
— Естественно, — согласился француз, — и мне представляется, что вам и вашему отцу, а также мистеру Мэйгрину охотно предоставят убежище в форте Сент-Джорджеса.
