Анн Голон - Анжелика. Тени и свет Парижа
Он врачевал девиц и мошенников, чтобы снискать их благодарность и потому, что был добряком от природы, а знать и богачей — из тщеславия и корыстолюбия. Большой Матье мог бы сделать головокружительную карьеру в салонах знатных дам, которых он фамильярно похлопывал по плечу; он лечил то аристократок, то проституток, то деревенских баб. Но, постранствовав по Европе, лекарь решил закончить свои деньки рядом с Новым мостом, и никто не мог его оттуда прогнать.
Большой Матье с явным удовлетворением оглядел по-прежнему неподвижного Николя.
— Вот кровищи-то. Это ты его так отделала? — поинтересовался он у Анжелики.
Прежде чем Маркиза Ангелов успела ответить, Матье схватил ее челюсть уверенной рукой и принялся осматривать рот.
— Ни одного гнилого зуба, который можно было бы вырвать, — разочарованно заявил он. — Давай-ка посмотрим ниже. Ты беременна?
Здоровяк принялся столь энергично мять живот Анжелики, что она вскрикнула.
— Нет. Сундучок-то пустой. Посмотрим еще ниже… Анжелика отскочила, как ошпаренная, чтобы избежать дальнейшего осмотра.
— Эй вы, мешок с пилюлями! — закричала она в бешенстве. — Вас сюда не для того позвали, чтобы меня ощупывать, а чтобы помочь человеку…
— Хо! Хо! Маркиза! — захохотал Большой Матье. — Хо! Хо! Хо! Хо! Хо!..
Эти странные «Хо-хо!» становились все громче и громче, казалось, что от смеха здоровенного мужчины, державшегося обеими руками за живот, обрушится потолок. Этот румяный гигант всегда наряжался в атласные сюртуки кричащих оранжевых или голубых тонов. Он носил парик, поверх которого водружал шляпу с пышными перьями. Когда Большой Матье появлялся среди нищих в серых лохмотьях, с отвратительными ранами, он сверкал, как солнце.
Пока здоровенный детина хохотал, Николя Весельчак пришел в себя. Усевшись на столе, главарь бандитов скорчил угрожающую рожу, чтобы скрыть свое смущение. В сторону Анжелики он не осмеливался даже взглянуть.
— Ну и что вы все тут ржете, стадо придурков? — загремел его голос. — Хвастун, болван! Опять у тебя мясо подгорело? Здесь воняет горелой свининой!
— Ба! Весельчак, так ведь жареная свинья — это ты! — Большой Матье, пунцовый от смеха, вытирал клетчатым платком выступившие слезы. — И Полька тоже! Вы только посмотрите! Да у нее половина спины прожарилась! Хо! Хо! Хо!..
И он вновь принялся хохотать все громче и громче.
В ту ночь в обители нищих, в Нельской башне, прямо напротив Лувра, еще долго царило шумное веселье.
* * *Вскоре Анжелика нанесла ответный визит Большому Матье.
Он внушал женщине доверие. Она чувствовала, что под маской шута и балагура скрывается настоящий целитель. Маркиза Ангелов была убеждена, что найдет в его аптеке некоторые снадобья Мелюзины.
Ведь от одной мысли, что она может забеременеть от Николя, Анжелика испытывала дурноту.
Глава 2
Банда Весельчака нападает на карету дочери лейтенанта полиции. — Анжелика вынуждена помогать бандитам. — Анжеликой овладевают стыд и отчаяние. На берегу Сены она находит обезьянку Пикколо
— ПОСМОТРИ-КА туда! — сказал Пион Анжелике. — Видишь парня, который закутался в плащ, так что одни усы торчат, и натянул шляпу на глаза? Ходит туда-сюда по берегу… Заметила? Так вот, это сыч.
— Сыч?
— Ну, ищейка, если хочешь. Полицейский, вот это кто.
— Откуда ты знаешь?
— Я не знаю, я это чувствую.
И «рыцарь удачи» сморщил свой здоровенный шишковатый нос, за малиновый цвет которого пьянчуга и получил кличку Пион.
Анжелика стояла, облокотившись о перила горбатого мостика, перекинутого через ров у ворот Нельской башни. Бледное солнце рассеивало туман, который уже несколько дней окутывал город. Противоположный берег, берег Лувра, еще оставался невидимым, но в воздухе разлилось тепло, свидетельствовавшее о том, что зима уходит. Оборванные ребятишки удили рыбу во рву, а в реке лакей купал двух лошадей, предварительно вдосталь напоив их.
Человек, на которого Пион указал концом мундштука своей курительной трубки, казался безобидным прохожим: небогатый горожанин, вышедший прогуляться перед ужином на берег Сены. Он смотрел, как лакей обтирает коней пучком соломы, и время от времени поднимал голову к Нельской башне, как будто бы его заинтересовал этот полуразрушенный памятник былой эпохи.
— Ты знаешь, кого он ищет? — вернулся к разговору Пион, пуская Анжелике в лицо клубы табачного дыма.
Она немного отодвинулась.
— Нет.
— Тебя.
— Меня?
— Да, тебя, Маркизу Ангелов.
На губах Анжелики появилась легкая улыбка.
— А ты наделен богатым воображением.
— Я… чего?
— Ничего. Я хочу сказать, что ты все выдумал. Никто меня не ищет. Никто обо мне не думает. Я больше не существую.
— Возможно. Но сию минуту вот уж кого точно не существует, так это стражника по имени Мартен… Не забыла, как у Рамеза Овернца Толстосум крикнул тебе: «Пошевеливайся, Маркиза Ангелов!»? Они это хорошенько запомнили, а когда увидели стражника со вспоротым брюхом… «Маркиза Ангелов» — вот та девка, что его укокошила. И теперь тебя ищут. Я знаю это, потому что мы, старые солдаты, порой встречаемся, чтобы пропустить по рюмочке с боевыми товарищами, которые служат в Шатле. Так мы кое-что узнаем.
— Ба! — раздался позади них голос Весельчака. — Было бы из-за чего беспокоиться! Если понадобится, так парень, что там шляется, быстро полетит вверх тормашками в Сену. Что они могут против нас? Их с трудом наберется сотня, в то время как нас…
И он гордым жестом обвел рукой весь город. Сверху по течению Сены, со стороны Нового моста, слышался шум и доносились выкрики промышлявших там шарлатанов.
На мост въехала карета. Люди расступились, чтобы пропустить экипаж; но на выезде с моста лошади заартачились, потому что им под копыта бросился нищий. Это был Черный Хлеб, один из приспешников Весельчака — седобородый старик, с головы до ног увешанный четками и бусами из раковин морского гребешка.
— Смилуйтесь! — причитал пройдоха. — Пожалейте бедного пилигрима, который направляется в Сантьяго-де-Компостела, чтобы исполнить обет! Мне не на что продолжить путь. Подайте несколько су, и я помолюсь за вас на могиле святого Иакова.
Кучер с размаху хлестнул попрошайку хлыстом.
— Поди прочь, чертов мошенник!
Из-за занавески выглянула дама. На ее шее распахнулась накидка и сверкнули роскошные драгоценности.
— Что происходит, Лоррен? Гоните лошадей. Я хочу быть в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре к вечерней службе.
