Роберта Джеллис - Гобелены грез
Он снова полез в сундук, вынул шпоры и положил их в мешочек, укрепленный на поясе, затем пристегнул к поясу меч. Этот меч также был весьма роскошным по сравнению с теми, которые обычно носили мужчины его сословия. Сэр Вальтер подарил его Хью, когда тот заявил, что пожелал бы остаться у своего хозяина и служить ему. Пальцы Хью охватили отделанную серебром рукоять и нежно ее погладили, но лицо его с широко расставленными глазами приобрело суровое выражение.
Еще одной причиной, по которой он остался оруженосцем, помимо любви к своему хозяину, было желание уменьшить зависть родственников сэра Вальтера — особенно племянников, — которая вызывалась его нескрываемой симпатией к Хью. Преподнесение в подарок меча, который был изготовлен для умершего сына сэра Вальтера, как бы компенсировало отказ Хью от рыцарства и от поместья, выглядевший со стороны непродуманным и лишенным пользы. Однако ситуация только усложнилась. Родились и поползли подлые инсинуации о том, что скромность — только хитрая маскировка стремления Хью пробраться в наследники сэра Вальтера.
Каждый раз, когда вспоминалась вся эта история, Хью становилось больно от опасений, что грязные слухи могут дойти до сэра Вальтера — и, даже если тот не поверит клевете, ударят по его сердцу. Был предельно простой выход: покинуть сэра Вальтера. Но взять и уйти, не высказывая причины, после того, как ранее заявил о своем намерении остаться, — это тоже причинит боль его дорогому хозяину. Оставалось, как и прежде, выбросить из головы и проблему, и ее решение. Вместо ноющего беспокойства его ум сразу же захлестнули другие вопросы, касающиеся практических трудностей осуществления побега из Уорка.
При всем его вооружении двигаться пешком было не очень-то выгодно, однако Хью знал: даже если кастелян дал бы ему уехать (в чем нельзя было не сомневаться), то проезд верхом через подъемный мост из нижнего двора замка прямиком приведет его в руки Саммервилля. Подвижный рот Хью скривился. Нужно было ухитриться спрятаться в крепости до темноты, перебраться ночью через стену и украсть у какого-нибудь шотландского рыцаря или оседланного коня, или коня и седло по отдельности. Успех побега и поисков сэра Вальтера становился все более призрачным по мере обдумывания собственных действий, но упрямый подбородок Хью напрягся. Именно сейчас представился случай, и лучше воспользоваться им, чем месяцами отсиживаться в Уорке… или умереть здесь.
Хью поднял плащ, который бросил рядом, пока надевал доспехи, и тут новая проблема, незначительная, но раздражающая, заставила его набросить капюшон. У Хью, к несчастью, была очень запоминающаяся внешность. Никто не мог его забыть, даже однажды взглянув на него мельком. Огненно-рыжие волосы, настолько огненные, что иногда какой-нибудь простак дотрагивался до них, чтобы узнать, не горячие ли они, выдавали его, привлекая внимание. Но волосы нетрудно было спрятать. А вот глаза, точно, могли действительно его выдать — большие, ярко-голубые и так широко расставлены под широкими бровями, что казалось, будто они смотрят в разные стороны. Мощный римский нос и рот, немного широковатый для длинного упрямого подбородка, довершали внешний вид, делая его абсолютно незабываемым.
Значит, если он не скроет свое лицо под капюшоном, то любой человек, мимо которого случится пройти, обратит внимание на него и на его действия… С другой стороны, если он закроет свое лицо так, чтобы упрятать глаза, — и это кто-нибудь может заметить и запомнить… В конце концов Хью решил все-таки использовать капюшон, поскольку челядинцы в замке Уорк не выглядели чрезмерно любопытными или склонными то и дело поспешать к кастеляну, чтобы доложить о чем-то странном. Некоторое преимущество Хью усмотрел в том, что герольд Саммервилля огласил ультиматум вскоре после восхода солнца, однако кастелян собрал совет только после обеда; теперь, ближе к вечеру, никто нигде в замке не ожидал появления Хью, и можно надеяться, что его отсутствие останется незамеченным до того, как все соберутся за стол к ужину.
Когда Хью вышел из парадной двери зала, он с облегчением отметил активность и оживление в подготовке к обороне замка, которые воцарились во дворе. Челядь и латники вымачивали шкуры в водосточных желобах, затаскивали их на настил, построенный примерно на четыре фута ниже верхнего края частокола, и укладывали в тех местах, которые считались наиболее уязвимыми для зажигательных стрел врага. На крышах складов с жизненно важными запасами уже были расстелены мокрые шкуры. Вдоль всей стены разложили кучки стрел для луков и арбалетов, расставили крепкие шесты с рогатинами или с крюками на конце, служившие для опрокидывания штурмовых лестниц. В небольшой кузнице изнуренный кузнец делал последний ремонт оружия и доспехов. Люди сновали от места к месту, подчиняясь распоряжениям начальника гарнизона крепости, спешили, подтаскивая все, что требовал кузнец… Хью улыбнулся в тени своего капюшона: вряд ли кто обратит особое внимание на еще одну суетящуюся фигуру. Он быстро достиг складских сараев и двинулся от одного к другому, заглядывая в каждый. В третьем сарае нашлось то, что ему было нужно. Он вошел, взял моток веревки, набросил на плечо и скрыл под плащом. Затем устремился к частокольной ограде и забрался на настил.
Оказавшись на стене, Хью уже не торопился. Часто останавливаясь, он тщательно рассматривал расположение вражеского отряда. Некоторые шотландцы устраивали лагерь, небольшие группы ускакали в близлежащие хозяйства, чтобы раздобыть фураж, другие были в деревне, раскинувшейся под крепостью. Пока он наблюдал, над соломенной крышей одной из лачуг вспыхнуло пламя. Хью вполголоса выругался. Жители деревни должны были укрыться в замке, однако для этого не хватило времени. Либо вторжение было в самом деле неожиданностью для кастеляна, либо тот настолько хорошо знал о нем, что не решился раскрыть это, предупредив деревенских жителей. Не успел Хью повернуть голову, как запылала другая крыша. Нетерпение Саммервилля росло, и он решил поторопить кастеляна Уорка с решением, демонстрируя свою мощь сжиганием деревни.
Хью смотрел в задумчивости, когда вспыхнуло еще несколько огней, однако, как он заметил, пламя охватывало, в основном, небольшие дома, далеко стоящие друг от друга.
Самое заметное здание в деревне — двухэтажный дом хозяйки пивной — находилось вдали от горящих строений. Его они не подожгли и, по крайней мере, не подожгут, пока там не кончится питье. Хью озабоченно посмотрел на небо. Утро было безоблачным, однако теперь насовывались тучи, и скоро станет достаточно темно, чтобы можно было незаметно уйти. Боковым зрением он уловил какие-то движущиеся отблески слева и увидел, что неподалеку на настиле собралось несколько латников, привлеченных пожарами в деревне. Хью быстро направился в западную сторону. К счастью, внимание воинов настолько было занято происходящим на юго-востоке, что никто не обратил внимания на необычную фигуру с лицом, скрытым капюшоном. Но когда один из них прокричал об увиденном во двор замка, и командир побежал в башню, чтобы доложить кастеляну, Хью почувствовал, что пора прекращать красоваться в таком виде.
