Барбара Картленд - Цыганская свадьба
Человек, с которым разговаривал маркиз Рэкстон, в течение долгого времени был его гувернером, а потом просто другом и спутником.
Преподобный Хорэс Реддитч был нанят покойным маркизом обучать младшего Рэкстона перед тем, как того отправили учиться в Итон. Однако Реддитч так прижился в имении и внушил такую привязанность всем членам семьи, что со временем стал личным капелланом маркиза, а также его библиотекарем и смотрителем всех произведений искусства, которыми изобиловал дом.
В доме и поместье все очень полюбили его, и обращение «Преподобный» звучало у всех в устах скорее как ласковое прозвище, чем законный титул духовного лица.
Когда нынешний маркиз был молод, преподобный Реддитч сопровождал его во многочисленных поездках по стране. А однажды они прекрасно провели время в Ирландии, где сочетали обучение с наслаждением от ловли лосося.
— Очень приятно вас видеть, сэр, — сказал маркиз с той теплотой, которую вызывали в нем очень и очень немногие.
— Хорошо развлекались в Лондоне? — осведомился Преподобный.
— Не особенно, — признался маркиз. — Честно говоря, со мной только что произошел несчастный случай на подъездной аллее. Я сбил девушку — цыганку. Она сейчас наверху, и ею занимается Хобли.
— Цыганку? — переспросил Преподобный. — А, это неудивительно. Они всегда навещают нас в это время года.
— Расскажите мне о них, — попросил маркиз.
— Кажется, еще ваша бабка дала им разрешение разбивать свой табор на территории поместья. Она жалела всех бездомных. А еще, по-моему, ее очень заинтересовали цыгане, которые вечно бродят по всей земле, не имея постоянного места жительства.
— Я почти ничего о них не знаю, — заметил маркиз.
— Первоначально они пришли из Индии. И это, конечно, объясняет, почему у них черные волосы и такая смуглая кожа.
— И с тех пор они ведут кочевой образ жизни?
— Существует множество легенд относительно того, почему они никогда не могут остаться на одном месте.
— А в Англии цыган много?
— Немало, насколько мне известно, — задумчиво сказал Преподобный. — Впрочем, их можно найти в любой стране. Если вы действительно заинтересовались ими, я могу посмотреть, есть ли у нас книги, в которых рассказывалось бы о них.
Маркиз пожал плечами:
— Насколько я помню, егеря их очень не любят, считая, что они занимаются браконьерством. Кажется, особенно от них достается фазанам.
— В нашем поместье существует традиция не преследовать и не прогонять их, — напомнил ему. Преподобный. — На мой взгляд, это очень живописный народ. Я надеюсь, вы не откажете им в гостеприимстве, которое они уже почти целый век находят в Рэкстоне.
— Конечно, не откажу! — пообещал маркиз. — К тому же я считаю себя ответственным за девушку, которую только что сбил. Как вы считаете — мне следует связаться с ее племенем… или как там они себя называют?
— Возможно, ее положение и не такое серьезное, как вы опасаетесь, — успокаивающе проговорил бывший гувернер. — В любом случае, Хобли обо всем позаботится.
— Да, в этом я уверен, — отозвался маркиз.
Он еще немного поговорил со своим старым другом, а потом прошел в салон, где, как и думал, его ожидало вино, разнообразные сандвичи и другие деликатесы, красиво выложенные на серебряном подносе.
По дороге из Лондона, перед тем как побывать у Юдит, маркиз остановился, чтобы съесть ленч на одном из постоялых дворов, так что особого голода сейчас не испытывал. Медленно смакуя превосходное вино из собственного погреба, он не соблазнился ни на одну из закусок.
Прошло относительно немного времени, и в салон явился Хобли.
— Ну, как она? — сразу же спросил маркиз.
— Переломов нет, милорд, но удар по голове явно вызвал сотрясение мозга. Не удивлюсь, если этой ночью у нее начнется лихорадка!
— Это опасно?
— Нет, милорд. Ссадины и рамы неглубокие. Когда цыганочка придет в себя, мы сможем судить, насколько серьезно у неё повреждена голова.
— Тогда она должна оставаться здесь, пока ей не станет лучше! — решил маркиз.
— Миссис Мидхэм очень не терпится перевести ее в другую часть дома, милорд. Ей не нравится, что цыганка оказалась в одной из парадных спален.
— Нравится ей это или нет, но именно там она останется и впредь, — резко ответил маркиз. — Я виноват в том, что девушка получила эти раны, и желаю, чтобы к ней относились со всем вниманием. Будьте любезны сообщить об этом всей прислуге, Хобли.
— Хорошо, милорд. Но ваша милость должны знать, что они боятся цыган.
— Почему они их боятся? — с удивлением спросил маркиз.
— Им страшно, что их сглазят, украдут их детей или наложат на них проклятье.
Маркиз расхохотался.
— Ну, тем больше у них оснований обходиться с нашей гостьей вежливо! Мне она не кажется способной наложить проклятье.
Говоря это, он вспомнил, какой невесомой показалась ему девушка, когда он взял ее на руки. А исходивший от ее волос аромат, похоже, до сих пор остался на ткани его дорожного сюртука. Хотя, возможно, это была всего лишь игра его воображения.
— Ну, если я больше ничего не могу сделать, Хобли, — сказал маркиз, — я возвращаюсь в Лондон.
— Мы так и подумали, милорд. Лошадей поменяли, так что экипаж будет готов, как только пожелает ваша милость.
— Тогда пусть его подают, — решил маркиз. — А когда наша гостья сможет уйти от нас, позаботьтесь о том, чтобы ей возместили нанесенный мной ущерб.
— Какую бы сумму вы сочли разумной, милорд? — почтительно спросил Хобли.
Маркиз ненадолго задумался.
— Я считаю, что пяти фунтов должно хватить, Хобли. Скажите мистеру Грейстону, чтобы он выдал вам деньги.
— Хорошо, милорд. Когда мы снова увидим вашу милость?
— Понятия не имею, — ответил маркиз. — Светский сезон сейчас в полном разгаре. Я уверен, что вы не хотели бы, чтобы я пропустил какое-нибудь из бесконечных пышных и утомительных увеселений, которые происходят каждый вечер.
Маркиз говорил саркастически, но при этом виновато улыбался своему старому слуге, который знал и любил его с самого детства.
— Что-нибудь не так, мастер Фабиус? — встревоженно спросил Хобли, незаметно для себя употребив обращение, к которому привык, пока его господин был еще ребенком.
Маркизу показалось, что этот вопрос пришел из давних времен. Хобли всегда чувствовал, когда у него что-то ре ладилось или он бывал расстроен.
— Нет, Хобли, все более или менее нормально, — негромко ответил он. — Просто мы с капитаном Коллинггоном только вчера вечером говорили о том, что стареем. Жизнь уже не кажется нам такой занимательной и забавной, как в молодости.
