Линда Ли - Белый лебедь
Грейсон покачал головой. В семействе Хоторн за последнее время и так было слишком много скандалов. Его средний брат, Мэтью, стал участником одного из тех скандалов, которые потрясают порядочных бостонцев до глубины души. Все жители Новой Англии каждое утро открывали ежедневную газету, чтобы следить за тем, как развиваются события. Теперь Мэтью был женат на прехорошенькой женщине, которая совершенно изменила его жизнь. Вся семья полюбили Финнею. Даже Брэдфорд неохотно признал, что она подходит его среднему сыну. Но так было не всегда.
Младший брат, Лукас, ни разу не оказался замешан в скандале. Будучи единственным владельцем джентльменского клуба «Найтингейлз гейт», он жил холостяком.
Грейсону не хотелось подбрасывать дров в семейный костер. Он знал, что его отец мечтает о том, чтобы он женился на Софи. Соединение, двух старинных знатных семей поднимет их престиж в бостонском обществе. Это был один из немногих случаев, когда намерения Грейсона совпадали с бесконечными интригами и планами его отца, касающимися семьи Хоторн. Во всяком случае, они совпадали до вчерашнего вечера. Теперь он не был в этом так уверен.
— Мне хотелось бы знать, чем ты занимался последние три месяца, — требовательно произнес Брэдфорд Хоторн, отрывая Грейсона от его размышлений. — Я думал, что контракты уже подписаны. А теперь ты стоишь тут и говоришь, что еще ничего не решено. Я хочу знать: что происходит?
Грейсон предостерегающе взглянул на отца.
— Мои любовные дела вас не касаются.
— В том-то и сложность, — парировал Брэдфорд. — Все, чем ты занимался последние десять лет, — это твои любовные дела. Пора уже остепениться и вступить в брак. В конце концов, Мэтью уже женат, а ведь он на год младше тебя!
— А у Лукаса нет жены, — возразил Грейсон. Брэдфорд фыркнул:
— Да кому он нужен!
— Насколько мне известно, множество женщин хотели бы выйти за Лукаса, — пожал плечами Грейсон.
— Я говорю о достойной женщине, а не о какой-то ночной бабочке, мечтающей вцепиться своими коготками в капиталы нашей семьи.
Грейсон хотел было возразить, но решил не сотрясать понапрасну воздух. Много лет он спорил с отцом о жизни, браке и о своем младшем брате. Но так и не нашел аргумента, который мог оставить хотя бы царапину на непоколебимых убеждениях Хоторна-старшего.
Единственным, кому разрешалось возражать отцу, был Мэтью. Ни для кого не было тайной, что средний сын был любимым ребенком Брэдфорда. Мэтью позволялось говорить с отцом так, как никогда не позволялось Грейсону. Но все изменилось с тех пор, как лицо среднего брата изуродовали шрамы после одного несчастного случая.
Грейсон попытался убедить себя, что ему нет дела до отца и до того, что он не в состоянии угодить этому человеку. Но до Мэтью и Лукаса ему есть дело.
Потому что, сколько он себя помнит, их было трое. Братья, друзья, доверенные лица. Защитники их хрупкой матери, которая двигалась по дому как легкое дуновение ветерка. Хотя если верить рассказам, в молодости Эммелайн Хоторн, урожденная Эббот, была дерзка, своевольна и смешлива. Но произошло что-то такое, что погасило смех в ее глазах.
В то утро он приехал к матери просто потому, что хотел ее увидеть. Но горничная объяснила, что мадам неважно себя чувствует и не принимает.
— …Ты самый старший, — сердито продолжал Брэдфорд. — Ты должен произвести мне наследника, чтобы продолжить наш род.
— Жена Мэтью родила ребенка.
— Она родила девочку! — Брэдфорд резко и глубоко втянул воздух, ноздри его затрепетали, но он быстро взял себя в руки. — Мэри, хотя она и очень мила, не сохранит фамилию Хоторн, когда выйдет замуж. Мне нужен мальчик. Только тогда можно быть уверенным, что фамилия Хоторн не умрет. Ты должен произвести на свет мальчика.
В Грейсоне вспыхнуло возмущение, но он быстро обуздал его. Не станет он спорить с отцом. Он повернулся, чтобы уйти.
Но Брэдфорд остановил его.
— Я тебя знаю. Ты выйдешь отсюда и отправишься по своим делам. Но я говорю серьезно. Подпиши контракты с Конрадом. Свадьба должна состояться. Я так хочу!
— Не сомневаюсь, что вы этого хотите, — холодно проговорил Грейсон. — А я женюсь, только когда буду готов к этому.
— Лучше бы ты не откладывал это надолго, — проворчал Брэдфорд. — Я не молодею. И если я оставлю все на тебя или Лукаса, имя Хоторн, конечно, исчезнет — по крайней мере исчезнет с точки зрения закона. Мне нужен внук. Ты должен подарить мне внука. Должен, черт побери! — Они уставились друг на друга: холодные темные глаза скрестились с сердитыми синими.
Наконец Грейсон проговорил спокойно, хотя в душе у него клокотала ярость:
— Я должен вам? Вот как? Мне было всего шестнадцать лет, когда вы выгнали меня из дома.
Слова сорвались с его губ прежде, чем он успел их остановить. Они повисли в воздухе, неожиданные и мучительные.
Брэдфорд смущенно переступил с ноги на ногу и отвел взгляд. Помолчав, он упрямо заявил:
— Ты должен сказать мне за это спасибо. Это научило тебя понимать, что жизнь не так легка, как кажется. Это сделало тебя борцом, это заставило тебя добиваться цели.
— Ax да, по методу «либо выплывешь, либо утонешь».
Брэдфорд тоном, не терпящим возражений, отчеканил:
— Все равно, ты мне должен.
Только многолетняя выучка помогла Грейсону сдержаться.
— Вот как? Может, объясните почему?
— Потому что сын всегда должен своему отцу.
Солнце поздней зимы стояло высоко в небе, когда Грейсон наконец захлопнул входную дверь. Они с отцом упирались друг в друга рогами с тех пор, как он себя помнил. Даже когда он пробовал угодить этому человеку, ему удавалось только вызвать у него раздражение. И он никогда не понимал, почему они с отцом не могут найти общий язык. И еще он никогда не понимал, почему отец заставил его покинуть Хоторн-Хаус, когда ему было шестнадцать лет. Объяснение, что он должен стать самостоятельным, вызвало у него лишь удивление. Будучи подростком, он трудился больше, чем любой из тех, кого он знал, у него были лучшие отметки, большие планы. Но для отца все это не имело значения.
Ошеломленный и сбитый с толку, он был вынужден барахтаться в том жизненном омуте, куда бросил его безжалостный отец. Он обосновался в кишащей крысами мансарде рядом с Гарвардом, который решил посещать. В первое время он голодал, и от кражи продуктов питания его спасали только корзины, набитые мясом, сыром, хлебом и молоком. И неизменно — кексами. От Софи.
На протяжении многих месяцев после того, как он покинул Хоторн-Хаус, у него только и были что эти корзины, тайком приносимые слугами. И говорящая машина. Слова Софи и ее посылки с провизией помогли ему выжить. Он помрачнел, вспомнив, каким беспомощным он был в те первые месяцы. И испуганным. Снова и снова крутил он ручку говорящей машины в продуваемой сквозняками мансарде с тонкими стенами. Слова Софи согревали его, защищали от злобных криков и драк, происходивших между взрослыми мужчинами в коридоре.
