Сью-Эллен Уэлфондер - Влюбленный дьявол
Глава 3
– Она отказывается спускаться, сэр. – Локлан в полной растерянности приблизился к Дункану, стоящему у ступеней часовни.
Дункан поднял глаза к серому утреннему небу. Не самый лучший день для свадьбы. С севера дул пронизывающий ветер, моросил дождь, грозивший, судя по тучам, превратиться в настоящий ливень.
Впрочем, именно в такой день и должна была начаться их супружеская жизнь.
Мало того, что она ничего не сказала о Робби, так еще решила оскорбить его перед людьми.
Одетые в лучшие пледы и при оружии, члены его клана стояли полукругом у ступеней замка, готовясь сопровождать свою будущую госпожу. Часть их выстроилась в ряд от самого дома до возвышения, предназначенного для торжественных речей. Приготовления шли с самого утра.
Дункан оглянулся через плечо на священника. Тот стоял с безмятежным выражением лица и сложенными перед собой руками, образец самообладания на фоне окружающего его балагана. В часовне горели десятки свечей, рассеяв утренний сумрак.
Украшавшие двор букеты полевых цветов, которые должны были символизировать изобилие и радость, лишь подчеркивали тщетную суету всего происходящего.
Только присутствие священника не позволило Дункану разразиться самыми изощренными проклятиями.
– Она уже одета?
– Да, милорд.
Дункан повернулся к Мармадьюку. Английский рыцарь терпеливо ждал у арки при входе в часовню с таким видом, словно этот небольшой утренний сюрприз его весьма позабавил.
– Хватит злорадствовать, словно деревенская сплетница, – рявкнул на него Дункан. – Нет ничего смешного в том, что девица уперлась как баран.
Мармадьюк изобразил самую искреннюю улыбку, на какую был способен.
– Незачем срывать на мне свою злость. Не лучше ли спросить самого себя, что такого ты вчера сделал, что она не хочет выходить из своей комнаты.
– Что я сделал? – Дункан нахмурился. – Да ничего особенного. Она должна быть мне благодарна. Я спас ее от вечно пьяного отца и подарил целые сундуки роскошных платьев, которые она едва ли видела в своей жизни.
– Но что все-таки произошло в твоей комнате вчера вечером, почему она выбежала оттуда, будто за ней гналась целая орда дикарей?
Дункан забыл о священнике и выругался. Мармадьюк подошел к нему и похлопал по плечу.
– Вот ты и ответил на мой вопрос, дружище. Что бы ты ни сказал, ей это не понравилось. Я всегда тебе говорил, что леди требуют обходительности.
– Ничего плохого я не сказал, – оправдывался Дункан, глядя на окно спальни Линнет. – Объяснил, что она не будет обременена обязанностями.
– А точнее? – не унимался Мармадьюк.
Дункан тяжело вздохнул:
– Ах ты, наглый боров. Я сказал, что мне нужны ее дар провидения и забота о Робби.
Мармадьюк присвистнул и покачал головой:
– Это еще хуже, чем я думал. Столько времени провел в обществе короля Роберта Брюса, а ведешь себя с женщиной как последний дурак?
Локлан издал звук, похожий на сдавленный смешок, и ретировался, расталкивая стройные ряды членов клана, чем вызвал целую бурю негодования.
О небеса! Да они смеются над ним!
– Ну, если ты думаешь, что так уж неотразим, англичанин, почему бы тебе не привести ее сюда?
– С удовольствием. – Мармадьюк низко поклонился и направился к замку, но вдруг обернулся. – Придется давать тебе уроки обхождения с дамами, – сказал он Дункану.
К огромному удивлению лорда, вскоре он вышел вместе с его будущей женой и ее служанкой. Под звуки фанфар, рыцари дружно, как по команде, опустились на одно колено. Многие выкрикивали здравицы, словно это была настоящая свадьба, а не фарс.
Дункан уже раскаивался в своем решении сделать девушку из клана Макдоннелов своей женой. Она сама сказала, что надо было ее украсть. Он воспользовался бы ее даром провидицы и отослал обратно к Макдоннелам.
Он не имел ни малейшего желания обзаводиться женой. Но теперь уже ничего не изменишь.
Все присутствующие вели себя как умалишенные.
Прыгали, дергались, выкрикивали шутки и приветствия. Даже пожилая служанка невесты краснела, глядя на них, словно юная девушка.
– А она хороша, не правда ли, милорд? – обратился к своему господину Локлан, провожая взглядом Мармадьюка и двух дам.
Дункан упрямо молчал. Ему вовсе не хотелось признаваться, даже самому себе, что Линнет Макдоннел и впрямь очаровательна.
На ней было темно-синее платье из тяжелого шелка, прихваченное у талии замысловатым золотым поясом. Длинный плащ такого же цвета защищал ее от дождя, а ободок с драгоценными камнями удерживал на голове накидку. Волосы были распущены и ниспадали до талии бронзовыми волнами.
Дункан едва слышно выругался, поймав себя на мысли, что неплохо бы запустить пятерню в такие локоны.
Они словно из тонкого золота!
Он и не подозревал, что у нее такие великолепные волосы. Тут и святой не устоит.
Черт побери, он самым суровым образом спросит с тех, кто его уверял, что девушка страшна, как свиное рыло.
Ему совершенно не нужна жена. Тем более красивая.
С него вполне хватило Кассандры и тех мучений, которые он терпел из-за ее злобной натуры. Нет, ему вовсе не хотелось иметь обольстительную красавицу, но и тут все получилось наоборот, назло всем его желаниям.
Стараясь не замечать, как волны ее волос ниспадают на высокую грудь, которую он тоже умудрился не заметить из-за ее вчерашнего одеяния, Дункан повернулся к Мармадьюку, искренне надеясь, что тот прочтет ярость на его лице.
Надо постараться представить ее такой, как вчера, – одетой в тряпье, и ни в коем случае не смотреть на ее волосы. К тому же потребовать, чтобы впредь она заплетала их в косы и убирала под накидку.
А что касается груди… придется сделать вид, будто ее вообще не существует.
Оставалось надеяться, что его люди не будут настаивать на церемонии брачной ночи. Они хорошо знали, почему он женится на девушке. Этот вопрос не раз обсуждался. И если забыли об этом, он им напомнит, вызвав каждого в круг с обнаженным мечом.
– Пора, милорд. – Мармадьюк подтолкнул к нему невесту. – Или вы не собираетесь провести даму по ступенькам часовни?
Дункан бросил на рыцаря недовольный взгляд, даже не пытаясь скрыть свое раздражение. Единственным местом, куда он хотел сопроводить Линнет Макдоннел, был дом ее отца. Но вместо этого он предложил ей руку, с удовольствием увидев страх в ее огромных карих глазах.
Если она будет его бояться, у нее отпадет всякая охота ложиться с ним в постель.
К несчастью, он заметил в ее глазах нечто большее. Они искрились мягким золотистым светом изнутри, и ему вдруг захотелось увидеть их счастливыми, а не печальными.
