Мэри Бэлоу - Рождественское обещание
В экипаже по пути в церковь отец Элинор говорил без умолку. Невиданным усилием воли он, несмотря на протесты дочери, встал с постели, чтобы сопровождать ее. Жених и невеста не проронили ни слова.
Когда они приехали в церковь, граф представил свою невесту безукоризненно одетому джентльмену, своему другу сэру Альберту Хэгли. Если ей хотелось подчеркнуть свою холодность и недоступность, то это должен был выразить, как ей казалось, едва уловимый кивок головой. Элинор сразу же узнала сэра Хэгли, как и он ее, но, будучи джентльменом, он и виду не подал. Это он первым попробовал флиртовать с юной «мещаночкой» на загородной вечеринке в поместье ее школьной подруги Памелы, если те посягательства сэра Хэгли можно было назвать флиртом.
– Рад познакомиться с вами, мисс, – сказал он.
– Здравствуйте, сэр, – сухо ответила Элинор.
Ее встретили холодная пустая церковь и приветливо улыбающийся священник. Отец вложил ее руку в руку графа, а затем тот покорно повторил за священником слова клятвы. Она, в свою очередь, сделала то же самое. Потом Элинор почувствовала на своих губах холодные губы графа, его короткий поцелуй, на который ответила столь же бесчувственно. Помнила еще, как улыбался и кланялся священник, завершая церемонию. Сэр Альберт поцеловал ее в щеку, чему она, увы, не могла воспрепятствовать. Затем они снова ехали в экипаже графа.
В экипаже ее мужа.
Да, мужа.
Молодожены направлялись в дом графа на Гросвенор-сквер. Теперь и ее дом. В своем новом доме она улыбалась и кивала головой, здороваясь с выстроившимися в шеренгу слугами. Затем муж провел ее в столовую, где их ждал стол, накрытый на четыре персоны. Как положено, новая графиня Фаллоден заняла свое место в конце стола, напротив мужа. По обеим сторонам от них сидели мистер Трэнсом и сэр Альберт.
За столом велась беседа, иначе и быть не могло. Элинор не помнит, чтобы возникали неловкие паузы. Сама она в разговоре не участвовала. Она также не могла вспомнить, что ела и ела ли вообще. Когда завтрак подходил к концу, неожиданно поднялся ее отец, держа бокал с вином. Элинор инстинктивно протянула руку, словно хотела остановить его, но тут же опустила ее на колени.
– Тост, – широко улыбаясь, произнес мистер Трэнсом, окидывая взглядом сидящих за столом. – Предлагаю тост за свою любимую дочь и своего зятя. За графа и графиню Фаллоден.
Элинор заметила, как сжались в узкую линию губы ее мужа, прежде чем изобразить холодную улыбку. Их глаза встретились через стол. Затем поднялся сэр Альберт и, повторив тост, чокнулся с мистером Трэнсомом.
Только железная воля помогла отцу подняться с постели, подумала Элинор, глядя на него. Он сделал это. Всю неделю отец пролежал в постели. Временами у него был сильный жар и он впадал в беспамятство.
Их домашний врач навещал отца каждое утро, но два дня назад Элинор пришлось дважды вызывать его в неурочные часы. Тогда же он предупредил ее, что, видимо, теперь счет пойдет не на дни, а на часы.
Последние три ночи Элинор провела у постели отца, вовремя давала ему лекарства, оправляла постель, взбивала подушки, поддерживала огонь в камине и урывками дремала на стуле, каждый раз с ужасом просыпаясь, когда ей казалось, что в комнате наступила мертвая тишина.
Она просила отца не вставать с постели в утро свадьбы, но он не послушался. Во время краткой церемонии венчания счастливая улыбка не сходила с его лица. Он не переставал улыбаться и за столом. До боли сжав руки на коленях, Элинор с тревогой и страхом следила за тем, как он, тяжело дыша, опускается на стул.
– Папа, – не выдержала она, – тебе надо сейчас же вернуться домой. Ты должен быть в постели. – Она произнесла это сухо и сдержанно, хотя сердце ее разрывалось от боли. Но за столом сидели двое чужих мужчин, один из которых был ее мужем, и она не хотела проявлять свои чувства.
– Думаю, я последую твоему совету, Элли, – согласился с ней отец с улыбкой, больше похожей на гримасу боли.
К счастью, граф все понял и, встав из-за стола, велел слуге подать к крыльцу экипаж мистера Трэнсома.
Элинор очень хотелось поехать с отцом. К несчастью, она не может поехать с ним, несмотря на то что у них осталось так мало времени. Отец отчаянно нуждается в ней. Она была первой, кого он хотел видеть, просыпаясь по утрам в эти последние недели. Элинор была светом его очей. Она помнит, как отец постоянно повторял это после того, как умерла ее мать, а Элинор тогда было всего пять лет. Сейчас она нужна ему как никогда прежде, но…
Но Элинор помнила отцовский наказ. Это было утром перед венчанием. Он сказал, что, выйдя замуж, она должна быть отныне верной и послушной только своему мужу, а отнюдь не отцу. Сегодня день ее свадьбы, и она в доме мужа. Но между нею и им нет той близости и понимания, которые позволили бы ей обратиться к нему с такой просьбой. Если бы они любили друг друга, если бы на его месте был Уилфред, она не колеблясь попросила бы у него разрешения сопровождать отца домой невзирая на то, что это день их свадьбы.
Но он не Уилфред, и между ними нет такого понимания.
Элинор могла лишь надеяться на то, что чувство сострадания и милосердия побудит его самого предложить ей это. Она посмотрела на мужа, когда они вместе провожали отца в холл, но ни о чем не попросила даже взглядом.
– Мы приедем к вам с Элинор завтра утром, сэр, справиться о вашем здоровье, – сухо пообещал граф.
– Не спешите, не спешите, – ответил с обычным смешком мистер Трэнсом. – Если вы проснетесь в полдень, я подожду, милорд.
Элинор почувствовала, как это не понравилось графу – он словно застыл, услышав слова отца, – и попыталась не покраснеть.
– Итак, – промолвил отец, обнимая ее, – графиня Фаллоден, моя Элли. Возможно, теперь ты слишком важная особа, чтобы обнять своего отца?
Он был доволен, он сиял от счастья, несмотря на то что жить ему оставалось лишь считанные часы.
Элинор сделала шаг к нему, стараясь, чтобы муж не увидел ее лица. В его присутствии ее не покидала странная скованность. Легонько коснувшись губами исхудавшей щеки отца, она позволила ему обнять себя. Сама же не обняла его.
Внезапно девушка осознала чудовищность всей ситуации и недопустимую жестокость собственного поведения. Как ей хотелось нежно обнять отца, потеснее прижаться к нему, навсегда запомнить его живым, близким!
– Не задерживайся, папа, тебе пора, – сказала Элинор, отстраняясь. – Мы увидимся завтра.
Вскинув подбородок, сложив перед собой руки, она смотрела, как уезжает отец. Ей казалось, что внутри у нее все оледенело. Ей не суждено разделить с ним его последние часы. Теперь она пленница этого чужого огромного и неуютного дома и незнакомого мужчины, стоящего рядом. У них в доме гость, и его надо развлекать. Вернее, у графа гость. Она не была уверена, потребуют ли от нее сейчас выполнять роль хозяйки или пожелают, чтобы она удалилась к себе.
