Маргарет Макфи - Сорвать маску
— А что тут обдумывать? — цинично ухмыльнулся Доминик. — Разве я недостаточно ясно выразился?
Молчание длилось не больше мгновения — одно биение сердца, за которое их взгляды встретились и снова разошлись. И что-то в ее глазах противоречило образу сильной, сдержанной женщины, стоявшей перед ним. Всплеск горя, боли и... страха. В следующий миг впечатление рассеялось.
— Тем не менее, ваша светлость, я не смогу дать вам ответ, пока не обдумаю ваше предложение.
Ее мрачная решимость раздражала — как и сквозившее в каждом слове презрение. Любая другая женщина в ее положении с радостью ухватилась бы за подобную возможность.
— Можешь играть в свои игры, Арабелла, но мы оба знаем, что шлюхи выполняют прихоти богатых мужчин. А я — очень богатый человек. Начинается новый день. У тебя есть время на размышления, но к моменту моего возвращения ты должна принять решение. Тем временем миссис Сильвер получит неплохую сумму за то, что сегодня к тебе не прикоснется другой клиент. То, что принадлежит мне, — только мое, Арабелла, и всегда остается моим. Потрудись вникнуть в смысл этих слов.
Она крепче сжала губы, словно сдерживая рвущийся с языка резкий ответ. Затем молча сняла плащ и отдала его Доминику.
Тщательно одевшись, тот поклонился и вышел.
Занимался рассвет. Доминик шел по улице из «Дома радужных наслаждений» миссис Сильвер, оставив за спиной обитую в черную ткань спальню с темными занавесками. А перед глазами стоял образ женщины, оставшейся там, в расстегнутом черном платье, то и дело обнажающем молочно-белые груди.
Глава 3
Всего через несколько часов Арабелла уже поднималась по лестнице потрепанного доходного дома на Флауэр-энд-Дин-стрит. Утреннее солнце было таким ярким, что его лучи просачивались в окна, которые после долгих зимних дождей и ветров стали непрозрачными, и мерцали на недавно замененном замке на двери. Арабелла снимала комнатушку на втором этаже.
Влажная прохлада охватила тело, стоило открыть дверь и переступить через порог.
— Мама!
Маленький темноволосый мальчуган поднял глаза на Арабеллу. Он сидел рядом с пожилой женщиной на единственном предмете мебели, имевшемся в комнате — старом матрасе на полу. Вывернувшись из серого шерстяного одеяла, в которое женщина закутала его, малыш побежал к матери.
— Арчи, — с улыбкой произнесла Арабелла, почувствовав себя гораздо лучше при виде сияющего личика. — Ты хорошо вел себя с бабушкой?
— Да, мама, — честно отозвался он.
Но Арабелла видела, что голод и нищета уже наложили отпечаток на лицо сына. Под глазами залегли тени, черты заострились, хотя всего несколько дней назад он был обычным пухлощеким мальчишкой.
Арабелла прижала Арчи к себе.
— Я принесла несколько кусков хлеба и пирога, — произнесла она, выкладывая еду из карманов платья прямо на матрас.
И хлеб, и пирог успели зачерстветь, Арабелла незаметно взяла их с подноса, на котором были разложены закуски для клиентов.
— Мне заплатят только в конце недели.
Арабелла разделила еду на две части — одну убрала на подоконник, чтобы позже приглушить голод, а вторую разделила между миссис Тэттон и сыном.
У нее заныло сердце, когда Арчи вопросительно взглянул на маму, безмолвно спрашивая разрешения съесть свою жалкую долю. В его глазах застыло выражение, которое ни одна мать не должна видеть на лице своего ребенка.
Воцарилось молчание — пожилая женщина и мальчик с жадностью набросились на хлеб, словно им предложили роскошное яство.
Арабелла сняла дешевый плащ и закутала в него свою исхудавшую сгорбившуюся мать, затем села на матрас рядом с ней.
— Ты не ешь, Арабелла, — произнесла та, замерев с недонесенным до рта куском хлеба.
Та только покачала головой и улыбнулась:
— Я позавтракала по дороге домой.
Это была ложь. Но еды у них осталось слишком мало. Арабелла не могла видеть, как ее близкие голодают.
Солнце сможет согреть комнату только через несколько часов, а денег на уголь или дрова не было. Точно такой же они впервые увидели эту комнату четыре дня назад.
— Как дела в мастерской? — Миссис Тэттон собрала крошки с подола платья и съела их. — Им понравилась твоя работа?
— Думаю, да, — ответила Арабелла, не в силах заставить себя смотреть в глаза матери.
Не дай бог, она заметит выражение стыда, поселившееся в них.
— Ты слишком бледна, Арабелла, и глаза у тебя красные, как будто ты плакала.
Она чувствовала на себе взгляд матери.
— Я просто устала, а глаза красные потому, что пришлось шить всю ночь при свете свечи. — Арабелла лгала, гадая, что бы сказала мать, знай она, где ее дочь на самом деле провела ночь. — Отдохну несколько часов, и все будет в порядке.
Она с улыбкой взглянула на пожилую женщину.
На лице миссис Тэттон застыло беспокойство.
— Жалко, я ничем не могу тебе помочь. — Она покачала головой и отвела взгляд. — Знаю, что стала обузой...
— Не говори глупостей, мама. Как я могла бы зарабатывать деньги, если бы ты не присматривала за Арчи?
Миссис Тэттон кивнула и вымученно улыбнулась, но ее глаза по-прежнему были полны печали. От взгляда дочери не укрылись ни дрожь, охватившая распухшие, с вздувшимися венами руки женщины, ни хрип, вырвавшийся из впалой груди, когда ее мать потянулась погладить внука по черным волосам.
Арчи, прикончив свою порцию, подошел к ведру, одолженному у одного из соседей и стоявшему теперь на другом конце комнаты. Он набрал в маленькую деревянную кружку немного воды, царапая по дну, и жадно выпил ее.
Миссис Тэттон заговорила тише, чтобы Арчи не услышал ее:
— Он вчера плакал от голода, пока не уснул, Арабелла. Бедняжка. У меня сердце разрывалось на части.
Арабелла прижала руку ко рту и отвела взгляд, чтобы мать не увидела, как дочь из последних сил пытается сохранить самообладание и решительность.
— Но твоя новая работа — это просто чудо, ответ на все наши молитвы. Без нее нам была бы одна дорога — в работный дом.
Услышав это, Арабелла закрыла глаза. Лучше бы им было сразу умереть.
Арчи принес чашку с водой и протянул матери. Арабелла сделала несколько глотков и передала ее миссис Тэттон.
Когда все было съедено и выпито, Арчи и его бабушка устроились рядом под одеялом.
— Вчера ночью было слишком шумно, — пояснила пожилая женщина.
Арабелла поняла, что пьяные выкрики и хриплый смех продажных женщин с улицы не позволили ее родным отдохнуть.
Она расстелила на краю матраса свой плащ, прикрыла его сверху шалью матери и забралась под эту жалкую пародию на одеяло. Арчи сразу же прижался к ней. Арабелла поцеловала сына и пообещала ему, что все будет хорошо.
